Скольжу грудью от бедер до ключиц, пьянея от соприкосновения кожи с кожей, запаха, вкуса. Опираясь на широкие плечи, насаживаюсь на горячую твердость, растягиваясь, пробуя разные ракурсы проникновения.
Пристальный серый цвет зовет, манит в свою пучину, накрывая шквалом страсти, которую мне все труднее контролировать. Я перестаю сдерживать себя, покрываясь мурашками от его рваного дыхания, найдя темп и глубину, в которых мне лучше всего. Он периодически прикрывает глаза, отдаваясь собственным ощущениям, а я жадно вбираю каждый его жест, каждую эмоцию, каждый звук.
Когда мои мышцы сжимают его тугим кольцом, начиная бешено пульсировать, а перед глазами вспыхивают яркие круги, он громко стонет, а потом, откинувшись на подушку, замирает. Я без сил падаю рядом и закрываю глаза…
Минут двадцать лежим в тишине, спокойствии и неге, пока я не начинаю беспокоиться о завтраке. Еще через тридцать минут встречаемся уже на кухне. Оба, не сговариваясь, в футболках и джинсах.
- Доброе утро! – Приветствует он меня.
- Доброе! Ты сегодня не по-деловому? – Удивляюсь, ставя перед ним тарелку с омлетом и чай. Еще я приготовила блины с творогом, нарезала хлеб, колбасу и сыр.
- Решил немного расслабиться и провести время с тобой. Планирую приехать на обед и уже остаться дома. – Что-то внутри отзывается на эти слова, сладкой негой подбираясь к самому сердцу.
- Что хочешь на обед?
- Пельмени.
- А на ужин?
- Голубцы.
- Тогда мне нужно будет съездить за продуктами.
- Тогда я тебя подвезу. Только… Оль, возьми деньги, которые я оставлял! Я обратил внимание, что ты ими совершенно не пользуешься.
В тот день, когда Вадим вручил мне ключи от своего дома, в коридоре я обратила внимание на стилизованную под старину шкатулку, набитую купюрами. Ее, стоящую на полке у зеркала перед самой дверью, трудно было не заметить. Позже он сказал мне, что из нее нужно тратить на хозяйственные нужды и разъезды, но я еще ни разу не пользовалась ею. А сегодня соглашаюсь, и мы приступаем к завтраку. На нас нападает жор, поэтому помимо омлета мы приговариваем еще колбасу с сыром, и почти все блины со сгущенкой. Допивая чай, Вадим крутит в руках свою мобилу, спрашивая:
- Вчера был пропущенный от тебя. Что-то случилось?
Я цепенею, разом вспомнив прошедший вечер. И моя реакция не укрывается от его внимательного взгляда.
- Да. Застряла в какой-то каморке и не могла выбраться.
- Что за каморка? Где? – Озабоченно спрашивает он.
- В дамской комнате ресторана.
- Испугалась?
- Нет.
Ничего не объясняя, выбегаю из кухни. Несусь в спальню за своим телефоном, перепрыгивая через ступеньки, чтобы предъявить записанный разговор Виолетты. Врываюсь в комнату, отметив краем глаза заправленную кровать, и начинаю метаться в поисках своего аппарата. Упал под тумбочку. Нашла!
Поднимаясь с пола, напарываюсь на силуэт Вадима в проеме двери. Он стоит, опираясь плечом на косяк, и держит руки в карманах джинсов:
- Что случилось? – Спрашивает слишком обеспокоенно для обычно бесстрастного человека. Но я роюсь в своей мобиле, не обращая внимания на окружающую действительность.
- Вадим, вчера я зашла в дамскую комнату и была поражена ее дизайном. Но одна дверь в этот дизайн не очень вписывалась, поэтому я решила ее открыть. В общем, я оказалась запертой, замок заело.
За время моей речи мужчина подходит, осторожно берет за локоть и усаживает на кровать. Я же продолжаю свой рассказ:
- Сначала я набрала тебя. Потом решила попросить помощи у вошедшего. И в итоге стала свидетельницей разговора, который записала на диктофон.
Вадим переваривает, всматриваясь в меня все пристальнее. Молчит. Надеюсь, он не сомневается в моей адекватности? Но упрямо решаю не раскрывать сразу все карты, уверенная в том, что он узнает, кому принадлежит голос.
- Ты посчитала разговор настолько важным, что записала его? – Уточняет Вадим, присаживаясь на кровать.
- Да. Вот… Послушай. – Включаю диктофон на полную громкость: