- Мы с Анечкой для него сейчас и родные и близкие. Родители его погибли, как только Вадику шестнадцать исполнилось, так что с тех пор вот так все…
- А друзья?
- Был друг один, но только как говорится, «оказался вдруг». В общем, увел у него любимую девушку. Дружбе конец, и любви – тоже.
- Я думала, что Максим – его друг…
- Макс ему очень благодарен. И все для него сделает. Вадик это очень ценит.
Но мое любопытство возвращает меня к теме, на которую с Вадимом я однозначно поговорить не смогу. Так почему не выспросить у Петровича, раз уж он сам начал?
- А почему та девушка ушла к его другу, неужели не любила Вадима? – Задаю вопрос, поверить в который мне сложно.
- Ой, девушка там была та еще финтифлюшка. Друг-то побогаче оказался, вот и переметнулась. В итоге и Вадьке в душу нагадила, и с тем парнем ничего путного не сложила. А как опомнилась – вернуться хотела, просила прощения.
- А он?
- А что он? Как видишь, до сих пор один. Та мадам ему такой кинжал в спину всадила, что он до сих пор никого из женщин всерьез не воспринимал.
- Почему до сих пор?
- Да потому что с тобой у него наконец-то все серьезно.
- Петрович, вы ошибаетесь, - как можно убедительнее объясняю ему, - это не так. Я просто случайная знакомая.
- Может быть ты, Олечка, и случайная, только я тебе так скажу – все случайности в жизни совсем не случайны.
Некоторое время едем в тишине, думая каждый о своем. Замечаю на себе мимолетные взгляды водителя, но старательно делаю вид, что наблюдаю за дорогой, уткнувшись в окно. Узнать за несколько минут о Вадиме столько личного для меня не просто. Наконец, Петрович не выдерживает:
- Оленька, ответь мне на вопрос, тебе нравится наш Вадик? - В моей груди что-то кувыркается от этих слов. Ну почему он спрашивает об этом? Почему сейчас? Поворачиваюсь, чтобы видеть его профиль, и честно отвечаю:
- Да, нравится. Очень.
Мужчина удовлетворенно хмыкает в усы, продолжая:
- А что ты о нем знаешь? – Вот же дознаватель! И не пошлешь ведь его, обидеть-то не хочется! Так что «не ваше дело» не прокатит. Но и сказать, что знаю только, какой он в постели, тоже не вариант. Поэтому, отвечая Петровичу, ищу ответ и для себя тоже:
- Хороший вопрос, Петрович, только отвечу двумя словами: «практически ничего».
- Так уж и ничего? – продолжает раскручивать меня на откровенность старый чертяка. И почему я ведусь на это? Почему хочу довериться ему? Только потому что он напоминает мне Степаныча? Носит такое же имя, как и у моего названного отца?
Собираюсь с мыслями и начинаю:
- На самом деле я знаю очень мало. Знаю его имя. Случайно услышала фамилию и место работы. Я знаю о его профессии, о том, что недавно случилась авария на объекте, что он сам спроектировал свой дом. Знаю, что он человек дела и слова, с хорошей репутацией в бизнесе. Что он немногословен, скуп на эмоции, но щедр на подарки. Что он может заботиться и защищать. Что умеет быть благодарным. И что очень одинок.
Закончив исповедь, выдыхаю, испытав облегчение от того, что смогла все же ответить на этот вопрос нам обоим.
- Ну вот, а говоришь, что ничего не знаешь, - щурится хитрый лис. – А ведь ты на самом деле знаешь главное…
Машина останавливается перед домом, и я придерживаю калитку, пока Петрович вносит сначала большую коробку, затем мои пакеты. У двери ритуал повторяется. Мужчина оставляет коробку в холле и с пакетами проходит на кухню, ставя их на стол. Я предлагаю ему кофе, чай, оставшиеся от завтрака блинчики с творогом. Он не отказывается.
Пока кручусь на кухне, разбирая пакеты, и раскладывая их содержимое, Петрович внимательно наблюдает за мной, приютившись за столиком в углу. Приготовив чай, ставлю перед ним чашку, разогретые блины, сметану и сгущенку:
- Не знаю, с чем вы любите, есть еще варенье.
- Спасибо, хозяюшка, этого достаточно. Сама пекла?
- Ага, сегодня утром, - присаживаюсь рядом, накладываю ему в чашку сахар и размешиваю.
- Очень вкусно, спасибо! – Нахваливает он, попробовав.
- Петрович, - интересуюсь я, пока он пьет чай, - а вы давно Вадима знаете?
- С самого рождения. Соседи мы с Анечкой были с его родителями, жили дверь в дверь. Своих-то детей нам Бог не дал, так Вадька нам с детства как родной – то присмотреть за ним родители просили, то мы сами водили его гулять, на дни рождения поздравляли. Рос он у нас на глазах, а мы его опекали, как могли. Вот так и приросли душой, как к сыну.