Странные мысли для женщины, живущей, пусть и в гражданском, но браке, не так ли? Наверное, это потому, что Олег - среднестатистический мужчина, который работает пять дней в неделю, получает зарплату, среднюю для нашего города, считая на этом миссию по содержанию семьи исчерпанной. Мне часто хочется задать ему вопрос – знает ли он, что его зарплаты едва хватает на еду и квартплату, - но не решаюсь. Что даст мне ответ на него? Другой работы все равно нет, а на дополнительные источники дохода Олег не заточен. Мне трудно представить, как бы мы жили, не работай я.
Сколько себя помню, все время работаю. Сменив несколько профессий, я решила для себя, что неважно, как называется должность, важно – как она оплачивается. И сейчас я переживаю новый виток – снова не за горами смена деятельности, за которую я «держу кулаки», потому как на карте стоит очень и очень много…
День седьмой
На завтра Макару нужно написать сочинение «Моя любимая бабушка». И это было бы даже смешно, если не было бы так грустно.
Как ребенок может написать о том, чего не знает? И почему тема сформулирована именно так? Ведь не все дети бабушку любят, а у многих ее вообще нет! Но ставить под сомнение тему сочинения при ребенке я не могу, хотя трудно представляю, о чем будет его опус.
Бабушку Макар в своей жизни видел дважды. Первый раз в неосознанном возрасте, еще младенцем, второй – три года назад. Он спросил у меня тогда:
- Кто эта красивая женщина?
На что я, горько улыбнувшись, ответила:
- Это моя мама и твоя бабушка.
Она подошла тогда, потрепала его по голове, о чем-то спросила, а мой сын стоял, заворожено уставившись на нее, не в силах ничего ответить. Еще бы – он убедился в том, что у него, оказывается, есть бабушка! Как и у всех остальных детей в классе. К тому же она всегда умела производить впечатление. Что уж говорить о маленьком мальчике, попавшем под водопад ее чар!
Мы тогда даже вместе обедали в одном из летних ресторанчиков. Макар, деловито рассмотрев меню, уверенно сделал заказ, а потом спокойно орудовал ножом и вилкой, что почему-то вызвало ее искреннее удивление. Он внимательно слушал ее рассказ о последнем отдыхе в Мьянме, не перебивая, не задавая вопросов, рассматривая свою родственницу как какую-то диковинную вещь.
После обеда она упорхнула, ведь, как обычно, будучи в городе проездом, направлялась куда-то еще.
Когда мы шли домой, сын спросил:
- Мам, а она еще приедет?
- Не знаю, сынок…
А у сына получилось вот такое сочинение (орфография сохранена):
«У каждого человека бывает одна или две бабушки. У меня – одна. Моя бабушка – это мамина мама. Она живет в столице нашей родины и редко приезжает.
Мою бабушку зовут Эмма и она очень красивая и нарядная. У нее длинные волосы и ногти, туфли на высоком каблуке и длинное пестрое платье. Она высокая и стройная, похожа на модель из журнала.
Раньше моя бабушка работала на заводе, а теперь она бизнес-леди. Она часто летает на самолетах в разные города и страны.
Я не знаю что любит моя бабушка и что умеет делать, потому что вижу ее очень редко.
А папина мама умерла уже давно и я ее не разу не видел».
День восьмой
Сегодня день рождения папы. И, будь он жив, мы отмечали бы его всей семьей, и обязательно подарили ему подарок. Но, с тех пор, как он ушел, мы отмечаем этот день вместе с Линой.
Мы сидели на балкончике полюбившегося нам ресторанчика и вспоминали, как после смерти отца в доме стало серо и тоскливо. Мама всегда была грустная, не в настроении, часто плакала. Иногда она задерживалась на работе, и мне приходилось забирать Лину из детского сада. Когда же сестренка пошла в первый класс, я сопровождала ее в школу и домой.
С самого детства мы привыкли управляться сами: открыть-закрыть дверь в квартиру, подогреть еду на газовой плите, собрать свои вещи, сделать уроки, сходить в магазин и вынести мусор, - все это не вызывало никаких затруднений. Но мы все чаще оставались одни – с работы мама возвращалась поздно, а по выходным хотела отоспаться или сделать домашние дела. Поэтому во дворе мы гуляли много и часто и имели целую ватагу друзей.
Мне было лет тринадцать, наверное, когда мама привела в дом какого-то мужика, чтобы представить нам как «нашего нового папу». Я даже не помню сейчас, как его звали. Помню только, что истерика с моей стороны была знатная. Я орала, что никакой он мне не папа, папочка у меня был один – любименький, и другой не нужен. А это – чужой дядька и зачем он вообще сюда пришел. Линка, молодец, подпряглась, но больше, наверное, от испуга, чем от понимания момента. Так общими силами первый пришлый был повержен. Он ушел тогда, а мама, закрывшись в комнате, разбила пару ваз. А потом вышла себе спокойненько и сказала, что мы еще маленькие и ничего не понимаем. Но больше никого не приводила.