стояли такие фантастические вазы, кубки и амфоры, какие только могло создать воображение художника.
Но вот что странно: в первый раз я ничего такого в этой корчме не заметил.
Я обернулся к сотрудникам и понял, что странности в гостинице не запланированы.
— Ты куда нас привёз? — испуганно прошептал Никодимыч.
— Я? За рулём Кирилл сидел. А где это мы?
— Может быть, это новое оформление? — предположил Кирилл.
— А солнце? На улице день ясный, ты это видишь?! — Никодимыча трясло. — Ребята, уходим!
Но было уже поздно: за входной дверью тоже сиял солнечный день.
Более того, на пороге стоял хозяин в какой-то старинной и богатой кацавейке. Не обращая внимания на свои прежние аристократические замашки, он собственноручно ощипывал фазана, оставляя ему перья на голове и хвосте. Судя по выражению лица Никодимыча умнее было промолчать, но, честно говоря, я растерялся и спросил:
— А почему не всего?
— Это могут оценить только едоки, умеющие наслаждаться не только вкусом и ароматом, но и красотой блюда, — важно ответил хозяин, кивая куда-то головой.
Я посмотрел в том направлении и увидел двух всадников, как видно господ, в костюмах, напоминавших те, которые мы видели во время экскурсии по корчмам. За ними, тоже верхом, ехали двое слуг. Господам было приблизительно лет пятидесяти-пятидесяти пяти. Отличие в одежде указывало, что занимаются они совсем разными делами.
Один из них, очень воинственный на вид, опережал второго на полкорпуса лошади. Он был в бархатной, когда-то ярко-синей широкополой шляпе, с тех пор, как хозяин впервые её надел, она не раз побывала под солнцем и непогодой. Из-под шляпы свисали длинные седые волосы. Лицо всадника украшали усы с проседью и борода, прикрывавшая латный воротник — единственную часть защитных доспехов, не отданную всадником слуге. Мускулистые руки всадника и торс были обтянуты курткой из толстой кожи, в прошлом коричневой, но, как и шляпа, потерявшей первоначальный цвет, возможно, не столько в борьбе со стихиями, сколько от трения о доспехи (вероятно, из-за жары шлем и кираса были привязаны к луке седла слуги). На широком кожаном поясе соседствовали длинная шпага и боевой с треугольным лезвием топорик, которым можно было и рубить и колоть. Воин и его оружие покачивались в такт с четким шагом и капризным ржанием боевого коня, который словно гордился тем, что гарцует впереди. Я подумал, что этот тип не ряженый и не притворяется, как вчера мы и прочие посетители корчмы.
У другого всадника ни в фигуре, ни в одежде ничего воинственного и бравого не замечалось. Одет он был в серую мантию, на поясе вместо шпаги висела до того странная штука из узорчатой кожи, что я опять не удержался и спросил:
— Это что за ножны такие квадратные?
Никодимыч ткнул меня кулаком в бок и прошептал:
— Чернильница… такие в средние века носили с собой школяры, студенты и разная образованная братия.
Да, этот всадник выглядел интеллигентнее своего спутника, мне даже показалось, что я его уже встречал. С круглого лица смотрели живые, умные глаза, из карманов торчали исписанные свитки пергамента. А вот мясистый нос и толстоватые губы придавали ему вид любителя хорошо поесть. Волосы были редкие, короткие, ни усов, ни бороды он не носил. Из-за жары глубокий, наверняка закрывающий уши берет он держал в руке.
— Судя по головному убору это судья, церковнослужитель или такая же важная персона, — опять шепнул Никодимыч.
Лошадь человека в мантии повторяла мирный характер хозяина: солидный вид, умеренный шаг, склоненная к земле голова.
Ехавшие позади слуги соответствовали своим господам. У одного, в костюме из зеленого сукна, за спиной болтался лук, на правом боку — колчан, на поясе слева висел кинжал с широким лезвием, при каждом резком шаге лошади побрякивали ножны с мечом и доспехи хозяина-воина, привязанные за седлом. Второй слуга, как и его господин, был в сером и длинном, на голове — маленькая шапочка, в руках толстая книга с работы серебряными уголками и застежками.
Зажав фазана под мышкой, хозяин пошел им навстречу, на ходу снимая шляпу.
— А вот и вы, мессиры! — воскликнул он, выказывая самую искреннюю радость. — Давненько я вас не видел, хотя и был уверен, что вскоре вы завернете к нам в город. Спешивайтесь и почтите своим присутствием наше скромное заведение!
— Ну вот, мессир Жозе, — приятным голосом обратился господин в мантии к своему спутнику, — я же говорил вам, что здесь мы мгновенно получим все необходимое.
— Я этому рад не менее, чем вы… — грубым басом начал было вояка, но вдруг запнулся, зверски загримасничал и крикнул: