Примут или нет германцы наше согласие на мир, узнаем, конечно, на этих же днях, но пока они продолжают свое шествие на нас довольно неутомимо. Взяты Ревель, Ровно, Минск, Псков и наступают на Гомель. Про свою добычу германцы сообщают так: «Добыча общая не поддается и приблизительному подсчету. До сих пор взяты в плен 1 генерал, командующий армией, несколько начальников дивизий, 425 офицеров, 8.700 солдат, 1.353 орудия, 120 пулеметов, 5.000 повозок, ж.д. поезда и около 1.000 вагонов, во многих случаях нагруженных съестными припасами, самолеты и прочий необходимый военный материал.» И ведь это по донесению одного только немецкого генерала Линзингена, а ведь там их много, и все знают свое дело, и тоже, поди, подсчитывают не свой урон, а «необозримую» добычу.
14/27 февраля. Сегодня, кроме «казенных», вышли еще две газеты: «Утро России» и «Раннее утро». Белых столбцов немало, а в особенности в «Р. у.».
Немцы уже в Луге, т. е. в расстоянии 130 верст от Петрограда. Ими еще занят 11-го числа Юрьев.
Московский Совет РСД большинством 41 против 10 (в исполнит, ком.) высказался против заключения сепаратного мира. Того и гляди, Москва тоже обособится и будет особой республикой. В Петрограде решено мириться, а здесь воевать. Чья возьмет?
Ростов н/Д взят большевиками. И значит, и казаки обольшевистились. Стоило тогда огород городить. Сколько погибло людей в этой междуусобице, и без всякого толка. Бедный Алексеев тоже ввязался в эту грязную историю и вот теперь где-то скрывается и ждет, конечно, страшного конца. Не лучше его и Корнилову, и Дутову, и Щербачеву. Спаси их, Господи, от самосуда — он витает над их судьбой.
16 февр./1 марта. На днях горели в Москве на Мясницкой улице интендантские склады. Погибло разных запасов на 70 млн. руб. Говорят, что пожару предшествовали грабежи этих складов, и пожар, собственно, — заметение следов.
Из Петрограда уехали по финляндской дороге посольства: французское, великобританское, бельгийское и сербское. Эвакуируются из Петрограда Госбанк и некоторые министерства.
Кроме Москвы, многие города телеграфом сообщили Совету нар. ком., что они за продолжение войны, и Ленин заявил даже, что «если бы у нас было столько дисциплинированных и вооруженных полков, сколько имеется резолюций в пользу войны, то мы могли бы воевать с империалистами всего мира». То-то, товарищ!
«Анархисты в редакции «Утра России», «Взрыв в поезде», «Запрещение езды на автомобилях», «Забастовка городских служащих», «Грабежи», «Угрожающая продовольственная опасность», «Контрибуции и аресты», «Смертный приговор», «Обложение буржуазии», «Расстрел крестного хода», — вот заголовки газетных сообщений, и это каждый день.
Неужто придет когда-нибудь такое время, когда чтение газеты будет удовольствием, то есть не будет в жизни таких ужасов, которые происходят теперь по всей «чресполосной России».
Здоровы ли, живы ли Дорошевич, Амфитеатров и другие острословы? В злой действительности много и смешного. Кому, как не им, позлоязычничать бы теперь над власть имущими. Писали же они при царе о царе и о министрах. Не боялись ни тюрем, ни Нарымских краев, ни заграничных ссылок. Чего теперь боятся?
17 февр./2 марта. Ленин разослал всем советам такую телеграмму: «Первого марта в 8 ч. веч. получена следующая телеграмма из Бреста: «Вышлите нам поезд в Товшино (около Пскова) с достаточной охраной. Снестись по последним с Крыленко. Подпись Карахан.» Эта телеграмма, по всей вероятности, означает, что мирные переговоры прерваны германцами. Надо быть готовыми к немедленному наступлению немцев на Питер и на всех фронтах. Ваша обязанность — все поднять на ноги и принять меры охраны и обороны.»
Корреспондент «Утра России» сообщает, что германцы спросили русских делегатов, от кого они выступают — от всей России или от определенной группы, — и те ответили, что от имени «определенного класса», и тогда немцы прекратили всякие переговоры с ними. Ни где-нибудь, а в самих «Известиях» сегодня напечатано, что Гомель взят немцами и Киев пал.
18 февр./З марта. Новая телеграмма Ленину и Троцкому от Карахана (слушайте!): «Как мы и предполагали, обсуждение условий мира совершенно бесполезно, ибо они ухудшились сравнительно с ультиматумом 21-го февраля и носят ультимативный характер. Ввиду этого, и вследствие отказа немцев прекратить до подписания договора военные действия, мы решили подписать договор, не входя в его обсуждение, и по подписании выехать. Поэтому потребовали поезд, рассчитывая завтра выехать. Самым серьезным ухудшением, по сравнению с ультиматумом 21-го февраля, является отторжение от России округов Ардагана, Карса и Батума под видом самоопределения.»