Кроме того, мы продолжали следовать тщательно продуманному плану. Каждый раз я изображал все учащающиеся признаки опьянения sui generis и при каждом приступе, пошатываясь, брел к речушке, спрятав бутылку красного под кожаной курткой. Подобное удавалось мне проделать раз пять, и несколько литров красненького уже охлаждалось в ближайшей речушке в ивовой верше. Когда все кончилось и настал момент складывать пожитки в грузовик, чтобы вернуться в городок, я, верный своей роли, работал скрепя сердце, затем сцепился с доном Пен- доном и наконец, не способный двинуться, оказался на траве пастбища. Добрый друг Альберто извинился за меня перед начальством и попросил разрешения присмотреть за мной до возвращения грузовика. Как только шум мотора стих вдали, мы, как необъезженные жеребцы, бросились искать винишко, которое позволило бы нам несколько дней по-королевски сдабривать наш стол. Добежав первым, Альберто кинулся к верше; далее выражение его лица напомнило мне выражение актера-комика: ни одной бутылки не оказалось на своем месте. Мое притворное пьянство никого не обмануло, или же кто-то из присутствующих заметил, как я таскаю вино — так или иначе мы, как всевда, остались на мели, мысленно обмениваясь улыбками с тем, кто разгадал в моих пьяных кренделях уловки вора — единственное, что нам оставалось в нашем безвыходном положении. Прихватив хлеба и сыра, а также немного мяса на вечер, нам пришлось воротиться в городок пешком, сытыми и пьяными, но необычайно удрученными, и не только из-за вина, а главным образом из-за недостойной комедии, которую мы разыграли. Словами горю не поможешь!
Следующее утро выдалось дождливым и холодным, и нам показалось, что гонки отменяются; мы решили выждать, пока дождь немного стихнет, чтобы позавтракать оставшимся мясом где-нибудь на берегу озера, но в этот самый момент по громкоговорителю сообщили, что гонки состоятся. Воспользовавшись своим званием «помощников», мы бесплатно прошли на стадион и, расположившись поудобнее, посмотрели гонки среди машин местной конструкции — довольно увлекательное и приятное зрелище.
В один из ближайших дней мы уже собирались двигаться дальше и, сидя на крыльце барака и потягивая мате, обсуждали, какую дорогу выбрать, когда подъехал джип, из которого вышли несколько друзей Альберто из далекого, почти фантастического города Вилья-де-ла-Консепсьон-дель-'Шо, с которыми мой друг принялся обниматься так, будто они не виделись целую вечность. Мы тут же отправились достойно отметить это событие, до предела накачавшись пенной жидкостью, которую принято употреблять в подобных случаях.
Друзья Альберто предложили нам навестить их в городке, где они работали — Хунин-де-лос-Андес, — и мы направились туда, значительно облегчив мотоцикл, часть багажа которого осталась в бараке Национальных парков.
Вокруг да около
Хунин-де-лос-Андесу повезло меньше, чем его озерному собрату, и он влачит свое растительное существование, позабытый и позаброшенный цивилизацией, если не считать попытки встряхнуть его однообразное существование с помощью постройки казарм, на возведение которых всегда мобилизуют местное население и где трудятся наши друзья. ГЬворю «наши», потому что довольно скоро они стали и моими тоже.
Первый вечер был посвящен воспоминаниям о далеком прошлом Вилья-Консепсьон, сдобренным льющимся неиссякаемым потоком красным. Не будучи таким искушенным в винопитии, я был вынужден покинуть вечер раньше, но спал как сурок, используя преимущества настоящей постели.
Следующий день мы посвятили устранению некоторых технических неисправностей в мастерских компании, где работали наши друзья, а вечером, чтобы отметить то, что мы покидаем Аргентину, они устроили нам роскошное угощение: жаркое из говядины и барашка со вкуснейшим салатом, не считая шкварок на десерт.
После нескольких дней сладкого ничегонеделания мы распростились, обнимаясь и по-детски дурачась, взяв дорогу на Кар-руэ — самое большое озеро в округе. Дорога туда ужасная, бедный мотоцикл то и дело буксовал, пока я грудью помогал ему преодолеть песчаные заносы. Первые пять километров заняли у нас полтора часа, но потом дорога стала лучше, и мы без приключений добрались до малого Карруэ — небольшой лагуны с зеленой водой, окруженной холмами, поросшими пышной растительностью, а затем и до Карруэ большого, достаточно протяженного, но, к сожалению, недоступного для мотоцикла, так как его окружает только одна — железная — дорога, по которой местные контрабандисты перебираются в Чили.