— Но ты-то как об этом проведала?
— Я говорила, что не могу сказать. Доверься мне.
— С какой стати? Докажи мне сначала, что это правда.
— Потерпи, доказательства я добуду.
Я хотела уйти, но что-то меня удерживало. И я спросила:
— Ты видела этот журнал?
Клэр замялась и ответила вопросом на вопрос:
— Как ты думаешь, они с женой проделывают все это в постели, прежде чем описать?
— Если они и сочиняют такое, то исключительно ради денег. Чем бы он ни занимался, мне все равно, — сказала я.
Но мне не все равно.
20 января
Ученицы дневного отделения никогда не прикасаются друг к другу. Они кривятся, когда обитательницы пансиона идут по коридору в обнимку. Но мы не такие, как они. Даже мысль о прикосновении к другой девушке отвратительна им. Но вечерам они висят на телефоне. И все их разговоры лишь о парнях, косметике и тряпках. Мы же все вечера проводим друг с другом. Мы ненавидим телефон. Никому из нас не в радость вспоминать о своих семьях. Отсутствие новостей — хорошая новость. Всем известно, что почти все тренерши и половина учительниц — лесбиянки, но об этом не принято говорить. Ученицы дневного отделения обожают молоденькую и хорошенькую тренершу по хоккею, но все знают, что она живет с другой женщиной. Мне на это наплевать. Я с девчонками дневной школы почти не общалась, за исключением Доры, которая раньше тоже была на дневном. Только в этом году Дора перешла на пансион, потому что ее отец на год уехал в академотпуск в Париж. Да и раньше она отличалась от всех этих глупых блондинок. Она всегда больше напоминала пансионерку, хотя не очень-то ее хотелось обнять — такую сухую и холодную. Если мне случалось идти с ней под руку, я всегда ощущала неловкость.
Я стараюсь не вспоминать о Доре.
Всегда очень заметно, если что-то «этакое» происходит между двумя уродливыми толстухами. Мне приятно, что все мои подружки хорошенькие, может, именно поэтому я не люблю Клэр?
Вчера вечером после ванной мы с Люси валялись на ее кровати и читали. Она положила голову мне на плечо, а я играла ее светлым локоном.
На этот раз она хоть постучала, прежде чем войти.
Я даже не подняла глаз от книги. Но Люси вскочила с кровати и бросилась к двери. Однако не она интересовала Эрнессу. Та пожирала глазами меня, лежащую на кровати Люси в одной ночнушке, с книгой на груди. Эрнесса меня напугала. Люси протянула к ней руку, но дотронуться не успела, Эрнесса повернулась и ушла, не сказав ни слова.
Едва закрылась дверь, мы с Люси растерянно переглянулись.
Как-то раз Чарли случайно коснулась руки Эрнессы, угощая ее сигаретой. Эрнесса резко отпрянула.
— Что за дела? — спросила Чарли. — Я не лесби!
Позже Чарли сказала мне:
— У нее была такая холодная рука — ледышка! Меня прямо заколдобило. Больше она от меня сигарет не дождется.
Да уж, Чарли взъерепенилась не на шутку. Она знала, что многие подозревают ее, потому что она довольно жилистая и повадками напоминает мальчишку.
Эрнессе нас не понять.
Все это случилось не только из-за нас с Люси. Она затаила на меня зло с того самого вечера, потому что я недослушала ее историю. Я убежала прочь. Я не стану слушать.
21 января
Есть в нашей школе несколько укромных уголков, куда я привыкла ходить одна, но и там уже не так безопасно. С точки зрения здравого смысла я убеждаю себя, что ей нет резона там бывать. Но у нее собственные резоны на этот счет.
Стоя на четвертом этаже возле квартиры мисс Норрис, я ждала начала урока греческого языка. Она возникла у меня за спиной. Прямо-таки материализовалась.
— Я подумывала, не заняться ли опять греческим, но обстоятельства помешали…
Я понятия не имела, о чем она говорит, но тон ее не предвещал ничего хорошего.
— Раньше я училась и латыни, и греческому. Я хотела получить классическое образование. Я была очень серьезной маленькой девочкой. Но вмешалось кое-что другое.
Ни единому ее слову не верю.
— Даже не знаю, можно ли начинать среди учебного года. Разве спросить у мисс…
— Нет, слишком поздно. Ты хоть представляешь себе, сколько у меня было неприятностей из-за смерти Доры? Это вызвало массу проблем. Кто меня только не допрашивал — и директриса, и психолог, и полиция. И всех интересовало одно: почему Дора упала именно под моим окном, а я ничего не знаю?
— Ах, у тебя были неприятности? А как насчет моих неприятностей, возникших по твоей милости? Не ты ли заложила меня? Натравила на меня полицейских?