Кстати, комментарии учителей были не такими уж приятными. Все, кроме мистера Дэвиса, выражали мне пожелание быть на уроках более активной и внимательной. Но мне было неловко читать то, что написал обо мне мистер Дэвис. Я покраснела до ушей, хотя, кроме меня, в комнате никого не было. Это неправда, но маме будет приятно.
25 января
Сегодня на утреннем собрании мисс Руд зачитала фамилии тех, кому в пятницу вечером придется отрабатывать физкультуру. Люси и Эрнесса обе попали в этот список. Люси — безупречная папочкина дочка, никогда не знавшая трудностей, — похоже, даже не заметила, что мисс Руд упомянула ее. Зато Эрнесса пришла в ярость. Она резко развернулась и уставилась на мисс Бобби. Люси пришлось толкнуть ее локтем, чтобы это прекратить. Вот это Люси заметила.
Я смотрела им в затылки — черные волнистые волосы Эрнессы рядом с гладкими белыми волосами Люси.
Пропуск тренировок — единственное, что не сходит Эрнессе с рук. Только мисс Бобби удается вынудить Эрнессу следовать правилам. Потому что мисс Бобби ненавидит Эрнессу.
Евреев не любят в основном дневные. Я всегда могу определить, кто не сядет за одну парту со мной — еврейкой. По обе стороны от меня места пустуют, пока в класс не приходит кто-то из пансионерок. Я хорошо помню, какой шок пережила, когда впервые столкнулась с этим. После уроков я шла в магазинчик возле железнодорожной станции, чтобы купить колу и картошку фри. На платформе стояло несколько моих одноклассниц с какими-то мальчишками. У всех девчонок, как на подбор, были блондинистые волосы до плеч, голубые глаза, маленькие носы — этакие глупые физкультурницы в коротеньких сарафанчиках, выставляющие напоказ свои загорелые мускулистые ноги в белых носочках. Один из мальчиков выводил что-то маркером на столбе, а остальные сгрудились вокруг него и смотрели. Мальчишка был кудрявый и рыжий, с темными веснушками вокруг носа. Он не смотрел в мою сторону, но когда остальные засмеялись, я поймала на себе брошенный исподтишка бессмысленный взгляд одной из девчонок. Когда я возвращалась, платформа уже опустела. Все они разъехались по домам. Я подошла к столбу, чтобы посмотреть, что же этот рыжий написал. На столбе была выведена свастика, и на каждой из четырех ее лап чернело по букве: Ж-И-Д-Ы. Свастика заключалась в круг, пересеченный черной линией. Черная клякса зияла на коричневом столбе, с которого уже кое-где слезала краска, обнажая серебристый металл. Я соскоблила свастику вместе с краской.
Когда-то я сама тайком рисовала свастику — просто чтобы посмотреть, хватит ли у меня на это силы воли. Потом я рвала листок на мелкие клочки, прежде чем выбросить.
Это сейчас они — милые девочки, но, повзрослев, станут копиями своих матерей: тела раздадутся в ширину, кожа станет грубой и темной. Они будут раз в неделю осветлять волосы в салоне красоты, разъезжать на семейных авто с деревянными боками и печь пирожные по случаю хоккейного матча. А я останусь молодой, как моя мама, и никогда не заведу семью.
Больше я ни разу ни с кем из этих девиц не разговаривала.
28 января
Контрольную по химии Люси, конечно же, провалила, хоть я и заставила ее вызубрить все формулы до единой.
Благодаря этим занятиям мы столько времени провели бок о бок в ее комнате. Совсем как в прошлом году, только на этот раз без малейшего удовольствия. Я не могла отделаться от мысли, что Люси меня использует. Ей понадобилась помощь, потому она и вспомнила прежнюю подругу. Как только нужда во мне отпадет, я для нее перестану существовать. Я наблюдала, как она сидит, уставив мутный взгляд на лист с заданиями и грызя ручку в бесплодных потугах постичь смысл всех этих слов и чисел. Она ничего не понимает, пока я не разжую. И тут же забывает все мои объяснения. Я нетерпеливо топталась на месте. Я уже открыла рот, чтобы сказать: не могу больше. Я хотела развернуться и выйти. Так больше не могло продолжаться. Но как мне было объяснить, что я отказываюсь помогать ей из-за того, что в понедельник мисс Руд зачитала ее имя рядом с именем Эрнессы?
Вчера Люси заснула после ланча и пропустила два урока. Хорошо еще, что это был французский и английский, — учителя с пониманием отнеслись к ней, когда она им все объяснила. Я отметила ее перед завтраком. Теперь надо будет следить, чтобы она ходила на уроки после ланча. Люси, конечно, нервничала в день контрольной по химии и поздно легла накануне, но не могла же она смертельно устать из-за этого? Она так беспокоилась, боясь провалиться.
Наконец ее состояние заметили и остальные. Мы (София, Клэр и я) решили в воскресенье увезти Люси в город — просто проветриться: посмотрим одежду, пластинки, может, сходим в кино. Что угодно, только бы вытащить ее. Позвоню Чарли — пускай встретит нас. Уже дали звонок на ужин, а я еще не готова. Все чулки у меня не с дырой, так со стрелкой, и одежда вся нестираная.