— Видел бы ты ту картину. — теперь обладатель длинного языка обращался к Джеймсу. — Клянусь, в тот момент, я жаждал увидеть женскую бойню. У них бы волосы летели в разные стороны. Глядишь, ещё чьё-то белье разглядел бы. Миленькое кружево, кстати.
Парень подмигнул мне, резко вывернув руль и переключив скорость, а я сжала кулаки так, что ногти впивались в кожу, полностью игнорируя виноватый взгляд Эбби и раздраженный Джеймса.
— Тёрнер, ты бы присмотрелся, — заржал темноволосый, пнув друга локтем в бок. — Новенькие часто бывают с сюрпризами. Так раскрыл бы её тайны первым. Или милашки не в твоём вкусе? — двусмысленно пошутил он, и сердце снова забилось от гнусных выражений так, как в тот вечер.
— Я не увлекаюсь посредственностью.
Не знаю, что именно, его тон или слова, вонзились острыми когтями в горло так, что воздух фактически перекрыло, а на глазах выступили слёзы. Я быстро отвернулась к окну под пристальным взглядом Эбигейл, не давая возможности рассмотреть моё лицо.
Наверное, именно так самооценка и уверенность в себе у многих девушек летит ко дну. Стоит каким-то, возомнившим из себя богов, парням, вылить в твою сторону гнусностей, как ты сразу начинаешь постоянно думать об этом, взвешивать, а затем, начинаешь верить. И все это происходит с такой стремительной скоростью, и так меняет твою жизнь и взгляды, что в будущем, сложно вновь поверить, что ты чего-то стоишь.
И больше всего я хотела избежать участи маленькой закомплексованной девочки, под клише «новенькая» и нажитыми врагами в виде длинноногих моделей.
— Где ты живешь? Закинем сначала тебя. Не хочу так быстро отпускать любимую кузину.
И его ухмылке последовал средний палец Эбби.
Я назвала район, не уточняя адреса, от чего парень присвистнул, кинув взгляд на друга:
— Не хило. Один из мажористых районов города. Джеймс тоже там обитает. Могли бы вечерами ходить друг к другу в гости. Печь кексы, — и растягивая последние слова, он заиграл бровями, получив от друга подзатыльник. — А, черт, забыл, ты не увлекаешься посредственностью.
Эбигейл одарила сразу двух неприличными комплиментами, и ей удалось закрыть им рты. Но только на время.
— Не велика потеря, крошка. Я Рэн, кстати. Захочешь разнообразить скучную жизнь, знаешь, как меня найти. Твоя подруга с удовольствием подскажет мой номерок. Ток звони заранее. — и он снова подмигнул, а я почувствовала себя отвратительно, желая быстрее оказаться в своей комнате.
Мы заехали через охраняемый пункт, миновали охрану, и стоило парню завернуть на нашу улицу, уточнив номер дома, как я попросила остановить у незнакомого одноэтажного уютного коттеджа, который находился в нескольких кварталах от нашего.
— Я выйду здесь.
— Это точно твой дом? — уточнила Эбби, схватив меня за руку, прежде чем я успела вылететь из машины, как ужаленная.
— Да. Я здесь живу.
— Хорошо. — она напряженно перевела взгляд с меня на кузена, и снова виновато улыбнулась. — Прости, что так вышло. Ты мне сегодня помогла, а я втянула тебя в свои проблемы.
— Все в порядке.
— Правда, спасибо! Сегодняшний разговор с тобой мне был необходим. — крепче сжала мою ладонь девушка, и мне почему-то захотелось улыбнуться ей. Эбигейл не выбирала себе кузена. Точно так же, как и я сводного.
Быстро выбежав из машины, стараясь избегать пристально изучающего меня взгляда Джеймса, я остановилась на дорожке у дома, помахала Эбби и, дождавшись, пока машина отъедет, свободно выдохнув, поплелась домой.
Я была выжата как лимон, прокручивала в голове сегодняшний день и мысленно молилась, чтобы этот год быстрее закончился. Мне необходимо было просто следовать правилам и держаться подальше от проблем. Это всё, чего мне хотелось до отъезда.
Джеймс
Я был практически уверен, что она решила заполнить всё моё пространство, не давая забыть о себе. Сводной было слишком много, чтобы я не мог её не заметить.
Но большее удивление у меня вызвало их знакомство с Эбигейл. Они были полными противоположностями. Мартинес всегда была дерзкой, отрывной и умеющей за себя постоять девчонкой. Она выросла в тех компаниях, где нет места жалости и всегда надо быть начеку. Сводная же, ничего из себя не представляла. Она была ребенком, обижающимся на взрослые шутки и влипающая в вечные неприятности. А ещё её щеки загорались алым, стоило произнести пошлую шутку или просто упомянуть о близости при ней. Оливковые глазища расширялись ещё больше, а смущенный взгляд метался из стороны в сторону.