Внезапный прилив злобы залил мое лицо.
- Мы это и делали, - отвечал я с какой-то гневной горечью, - и я полагаю, великий психолог видит, что из этого получилось.
Он печально покачал головой и уселся без приглашения в кресло напротив.
- Боюсь, что не видит, - вымолвил он. - Я объясню, что имею в виду при более удобном случае. Я вижу, вам хочется избавиться от меня, однако я знаю, что вы не откажете в помощи человеку, когда он оказался в беде, подобно мне.
Лу тотчас стала само сочувствие и нежность, и даже в моем тогдашнем состоянии от меня не укрылось вялое шевеление ненависти к ним обоим. Дело в том, что само присутствие этого человека действовало как могучий стимулятор.
- Это сущая мелочь, - произнес он, странно улыбаясь, - всего лишь маленькое литературное затруднение, в котором я оказался. Я все еще надеюсь, что вы не забыли поэму, врученную мною вам для прочтения не так давно.
Несмотря на высокомерно-легкомысленный тон, за его словами угадывался серьезный подтекст, и он то и дело приковывал наше внимание.
Лу кивнула почти непринужденно; но от меня не ускользнуло, что не только в мое, но и в ее сердце вонзилась стрела, заряженная жгучим ядом. Слова Царя напомнили об ужасных днях в Барли Грандж, и даже Бездонная Яма Небытия, в которую мы с тех пор провалились, выглядела менее зловещей, чем озеро огня, в котором мы побывали.
Слова поэмы звенели в моем мозгу обрывками гимна навеки проклятых.
Поставив локти на стол и зажав голову меж ладоней, он напряженно всматривался в нас какое-то время.
- Я хочу использовать цитаты из поэмы в одной вещи, которую сейчас сочиняю, - объяснил он, - и не могли бы вы подсказать мне последнюю строчку?
Лу ответила механически, так, словно бы он надавил на кнопку:
- И Смерть из нее не выход!
- Благодарю вас, - сказал он. - Вы оказали мне преогромную помощь тем, что не забыли и смогли вспомнить.
Нечто в его голосе живо тронуло мое воображение. Его глаза прожгли меня насквозь. Я задумался, так уж ли безосновательны слухи о дьявольских способностях этого человека.
Не предугадал ли он причину нашего появления в кафе? Я был абсолютно уверен, что ему все об этом известно, хотя это было и невозможно - для простого смертного.
- Странная это теория, насчет смерти, - прервал он молчание. - Мне кажется в ней что-то есть. Было бы и в самом деле слишком просто, если бы таким легким способом можно было выбраться из всех наших бед. Лично мне всегда казалось, что ничто не бывает уничтожено до конца. Проблемы жизни в действительности составлены запутанно, с целью сбить с толку, как шахматная задача. Мы не можем по-настоящему развязать тугой узел без помощи четвертого измерения; но мы можем и ослабить запутанные части, опустив веревку в воду - и тому подобное, - добавил он почти зловеще тягостным тоном.
Я знал, на что он намекает.
- Очень даже может статься, что, - продолжил Царь, - и загадки жизни, которые мы не сумели разгадать, все равно остаются с нами. Раньше или позже мы с ними справимся, и представляется обоснованным предположить, что проблемы жизни должно решать пока ты жив, то есть пока в нашем распоряжении есть аппарат, в котором они происходят. После смерти может открыться, что проблемы остались, однако мы теперь бессильны и не можем с ними справиться. Доводилось ли вам встречать кого-либо, кто неразумно принимает наркотики? Допустим, что нет. Тогда, поверьте мне на слово, эти люди попадают в состояние, которое во многом похоже на смерть. И самое трагическое заключается в следующем: они начали прибегать к наркотикам, потому что жизнь той или иною своей гранью им опостылела. Ну и каков же результат? Наркотики нимало не ослабили однообразие их жизни, или чем там еще они были недовольны, однако теперь они попали в состояние очень похожее на смерть, в котором они немощны, чтобы бороться. Нет, мы должны победить жизнь, прожив ее сполна, и только тогда мы можем отправляться на свидание со смертью, сохранив лицо. Только тогда мы встретим это приключение также смело, как и все предыдущие.
Личность говорившего излучала энергию. Даже короткий контакт с его разумом успел уничтожить то течение мысли, которым были одержимы наши умы. И все же было страшно больно, когда тебя отрывают от навязчивой идеи, которая представляется тебе неизбежным заключением череды мыслей и поступков, охватывающих столь длительный отрезок времени.
Я могу представить, что испытывает человек, помилованный у подножия эшафота, будучи лишенный логического окончания своей жизни.
"Трусы умирают много раз, прежде чем умереть". И тем, кто решился, будь то по своей воле или ей вопреки, положить конец своим жизням, должно претить любое вмешательство со стороны. Ведь воля к смерти, как учит нас Шопенгауэр, свойственна всем нам в той же мере, что и воля к жизни.
Мне памятны мои окопные товарищи, боявшиеся отправки в тыл; они предпочитали пережить все сразу, без временной передышки. Жизнь перестала казаться им драгоценностью. Они привыкли смотреть смерти в лицо, и заразились страхом жизни, близнецом того самого страха перед смертью, одолевавшего их ранее. Жизнь стала для них чем-то неведомым, неопределенным, полным ужаса.
Свирепая и горячая волна раздражения окатила меня, точно приступ лихорадки.
- К черту этого типа, - пробормотал я. - Почему он постоянно встревает?
И тут я увидел, что Лу вынула пузырек из моего жилетного кармана и вручила его Царю Лестригонов.
- По-моему, вы правы, Бэзил,- сказала она, - но если вы отнимете у нас этот пузырек, вся ответственность ложится на вас.
- Не рассчитываете ли вы этим меня испугать? - ответил Лам с улыбкой, вставая. Он бросил пузырек на пол и умышленно раздавил его каблуком.
- Итак, - заявил Царь Лестригонов, снова садясь, - давайте перейдем к делу.
Синильные испарения клубились над столиком.
- Цианистоводородная кислота, - отметил Лам, - является превосходной добавкой, когда поступает в организм в таком разбавленном виде, однако прием ее в больших дозах - безусловное злоупотребление.
Этот человек несомненно имел склонность, именуемую женщинами "пилить", повторяя одно и тоже. Он постоянно употреблял словечко "злоупотребление", точно оно было его оружием.
Мы оба поморщились.
- Признаете ли вы меня, - продолжал Царь, - лицом ответственным за ваше вызволение из этой неприятности?
Что нам еще оставалось делать. Разумеется, это противоречило нашим желаниям. Как бы то ни было, я пробурчал что-то вроде "благодарю покорно".
- Нечего болтать вздор, - парировал Бэзил сурово. - Это мое дело, помогать людям осуществлять их стремления. Благодарность исходит от меня. Я хочу, чтобы вам стало ясно с самого начала, что вы помогаете мне оправдывать мое собственное существование, позволяя мне делать то, что я могу, дабы распутать этот клубок. Но мои условия таковы, что вы должны честно предоставить мне шанс, исполняя то, что я говорю.
Он не стал дожидаться даже молчаливого с нашей стороны согласия.
- Ваши нервы слегка возбуждены, - продолжил Лам. - Депрессия лишь разновидность возбуждения. Она означает отклонение от привычного тонуса. А посему, когда вы покончите с вашим кофе, я тоже выпью чашечку. Мы заедем ко мне в студию и посмотрим, чем нам могут помочь кое-какие пилюли. Кстати, где вы обитаете?
Мы рассказали, что вернулись на нашу старую квартиру на Грик-Стрит.
- Едва ли такое соседство можно считать целительным, - заметил Бэзиль. - Мне думается, мы должны отпраздновать событие, погуляв как следует в моей студии, а завтра поутру мы подыщем вам достойные апартаменты.
Я вдруг вспомнил, что весь наш запас героина остался на Грик Стрит.
- Знаете что, Лам, - вымолвил я с запинкой. - Мне стыдно признаться, но мы в самом деле не можем без Г. Мы пытались, но лишь один раз нам это удалось, и по всей вероятности мы не сможем перенести это еще раз.
- Ничего позорного, голубчик, - отвечал наш врачеватель. - Ведь вы же не можете оказаться от пищи. Это не повод для того, чтобы прекращать. Все, о чем я прошу вас - впредь делайте это разумно.
- Так вы не отсекаете нас от него? - вмешалась Лу.