В 2115, как обычно, началось вечернее заседание видеокружка. Были две итальянские комедии, но пустые и пошлые, так что мы ограничились лишь фрагментами, но в журнале всё равно аккуратно всё отметили. Просмотрено уже 920 фильмов с 1985г, а в Москве ходит по рукам около 5000 фильмов.
7 июня 1988 года, вторник. Первый день после отпуска.
Идя на работу, прихватил с собой портфель со стереодиапозитивами и два стереоскопа. Захватил с собой также этот дневник, так как теперь его снова придётся заполнять на работе.
Утром в 750 шахматный клуб уже действовал. Необычно рано появилась командированная Ира Мизинова. Я её спрашиваю: «Ты что, в Жуковском ночевала?» Она отвечает: «Да» Только потом мне объяснили, что её муж лежит с инфарктом в маповской больнице.
Оставляю стереокартинки на рабочем столе для желающих посмотреть и иду в НИО-15. Там сегодня защита дипломных работ выпускников МФТИ (в Жуковском его факультет ФАЛТ), в том числе моего сына Германа. Начало в 9 час, но Гера просил меня прийти в 830 и послушать его доклад – потренироваться. Так я узнал, чем занимается Гера.
Я решил послушать всех семерых из их группы. Каждый защищался за 20-25 мин, так что до обеда все уложились. Эту группу я видел первый раз. Кроме Геры меня интересовал Дима Алфёров, так как восторженные отзывы о нём я постоянно слышу от его отца Сергея.
Все дипломные работы оказались однотипными, т. е. расчёт на ЭВМ какой-нибудь новой задачи с получением каких-то результатов. Все, кроме Гериной. Я сразу понял, что это лучшая работа (да так потом и комиссия: Воейков, Святодух, Мельц, Широкопояс, Ярошевский и Загайнов, - решила). У Геры были и экспериментальные исследования и расчётные с новыми очень важными результатами для моделирования нагрузок на тренажёре. Причём, там участвовало много людей, в том числе лётчики, но как сказал его руководитель Андрей Предтеченский, всеми исследованиями руководил Герман Владимирович.
Работа Димы Алфёрова была блестящей, но бесполезной.
8 июня 1988 года, среда.
Не кажется ли странным, что в моём дневнике описаны только личные дела и хобби? Да это так. Второй день из отпуска, но ещё не принимался за научные дела. Во-первых, стоит рекордная за 110 лет жара +330С. Во-вторых, во время отпуска я ходил по служебным делам на работу. В-третьих, с этого года я переложил всё программирование с себя на своих помощников, а сам только принимаю участие в проектах и математических моделях. В-четвёртых, как в январе получил премию Жуковского, так до сих пор настроение праздное.
Десятки лет я делал работу систематическую, т. е. если я брался за какую-то проблему, то погружался в неё на целый год «без сна и отдыха измученной душе». А теперь я делаю работу эпизодическую (как пожарник). Есть разница?
В-пятых, в связи с перестройкой растёт чувство напряжённого ожидания, и руки опускаются. Вот и сегодня партбюро: о перестройке, и в пятницу будет НТС о том же… Но я по-прежнему считаю, что это дело общегосударственное: реформа, так реформа! – а не дело отдельных научных институтов. Работа учёных на службе государства не должна зависеть от экономического строя! Учёные одинаково нужны и при социализме, и при капитализме.
9 июня 1988 года, четверг. Вчера партсобрание затянулось до 1915, так как были выборы на городскую партконференцию с тайным голосованием. Списки напечатали на ЭВМ. Из 57 голосовавших голоса распределились таким образом, что прошли 20 делегатов. Не прошёл только Найко, набравший меньше всех голосов: 50. Было персональное дело: снимали выговор с Бабаева (он в 1977г при покупке фанеры оплатил второй сорт, а вывез к себе первый сорт). И было чтение письма об Афганистане, – читал Быков – у него хороший голос.
Я на собрании подсунул Фомину шахматную задачу, которую не смог решить сам. Он, молодец, решил за полчаса. Первый ход он мне подсказал: Ла1, а дальше я уж и сам разобрался.
С утра занялся разбором АВОСТа (аварийный останов) в расчёте Михайловой по КС-1 (Мосунов отсутствует, – опять повёз дочку к московским врачам). Ошибку нашёл. Сергей Парышев принёс свой отчёт от 1985г, до сих пор не подписанный Фоминым. Он хочет поделиться радостью научных достижений: там в общем виде для теории Глауэрта на основе гипотезы стационарности доказывается неотрицательность аэродинамического демпфирования.
Эдуард и Толя по-прежнему ходят на Лабтам отлаживать свои программы.
Стереодиапозитивы лежат на моём рабочем столе уже третий день. Их посмотрели около 20 человек. Приходило много участников поездки.
БЭСМ-6 пока работает. В 15 час я отнёс колоду перфокарт Михайловой для репродукции.
10 июня 1988 года, пятница.
С 930 до 1230 проходил расширенный НТС на тему: «Перестройка и повышение научно-технического уровня». Сначала выступил Фомин на 25 минут, потом сделал доклад Галкин. Доклад продолжался один час, и Михаил Сергеевич в этот раз подошёл весьма серьёзно к своему выступлению и сделал максимально возможное, на что способен и всё-таки его раскритиковали. Критиковали и Сопов, и Булычёв, и Васильев, и Евсеев. Последний еще, будучи редактором стенгазеты, проявил ясность и чёткость мышления и понимания проблем ЦАГИ. Сейчас он, например, поставил вопрос перед Галкиным: «Зачем призывать молодежь повышать что-то, в чём-то участвовать и тем более обвинять её в пассивности, когда сама администрация виновата в этом, а не молодёжь?» И далее: «Зачем вновь и вновь перечислять одни и те же нерешённые задачи вот уже многие годы, когда надо просто выяснить причину, почему они не решаются?»
Евсеев также призвал создавать неформальные объединения для решения возникающих задач, тем более, что это теперь щедро оплачивается. На это Соболев проворчал: «Ещё бы! За одну такую работу Евсеев назначил себе премию 700 рублей, а другим – по 100!»
Что касается неформальных объединений, то для меня это не ново, т. к. ещё в 1974-6гг я объединился с Амирьянцем, и мы с ним сделали совместную работу «Расчёт эффективности органов управления методом многочленов» – но в те годы такое дело материально не поощрялось.
Обсуждается проект положения о СТК. Лущин уходит в отпуск, Мызин – в командировку и приходится мне налаживать это дело в отделе.
11 июня 1988 года, суббота. Последний жаркий день.
Сегодня я встал пораньше, чтобы заняться ремонтом фотоаппарата «Киев-6». В 8 час я уже принялся за работу. Но оказалось, что неисправность была очень простая: ослаб винт крепления курка взвода – вот он и разболтался. Такую неисправность можно было легко устранить и в походе, но я не догадался. В 12 час с фотоаппаратом всё было закончено, в том числе прогон с проверочной плёнкой. Можно было бы после обеда направиться в Москву – там у меня на примете отличный вид на улице Чернышевского. Но я подумал, что пока тёплый день, лучше искупаться, а то прогноз обещает похолодание. Я еду на Кратовский пруд. Народу совсем мало, ну очень мало! В воде плещется всего 5 человек, а на пляже и 20 не наберётся. А ведь я помню, однажды здесь в прошлом году было три тысячи человек! Я тогда считал по площадям (не буквально же!) Мы тогда устраивали с Ваней заплыв от лужайки напротив детской железной дороги до плотины (её попросту называют мостом). Помню, я проплывал эту дистанцию за 12 минут, а Ваня – за 9. На этот раз я Ваню не взял в надежде, что он будет готовиться к экзамену по физике. А Ирина и Лиля не пошли купаться из-за того, что похолодало. А вода-то остыла всего на 10: с 240 до 230.
Я настроился на поездку в Новосибирск в июле или в августе, для чего начал переписку с родственниками: мамой и братом Петей, - и с однокашниками (в первую очередь с Зуевыми), но Ирина возражает:
«В отпуске надо заняться с Ваней, а в Новосибирск можно съездить в командировку». А я не был в родном Новосибирске с 1974г, когда мы там собирались на 25-летний юбилей окончания школы. А теперь я затеял устроить встречу в честь 40-летия.