Спустя полчаса таких дебатов кто-то предложил ещё раз уточнить число присутствующих, вычтя из него число гостей без мандатов. Ким тогда просит: «Поднимите руку, кто гости! Шесть». А это значит, что на конференции присутствует не 389, а только 383 и, значит, есть 50%!
Вот так вскоре и подошли к концу, а я дочитал первую часть романа Гроссмана «Жизнь и Судьба», и был настолько потрясён, что выписал оттуда кое-какие цитаты: «Сверхнасилие тоталитарных социальных систем оказалось способным парализовать на целых континентах человеческий дух».
18 июня 1988 года, суббота. И ещё из книги Гроссмана: «Маяковский – сама государственность в своих эмоциях. А Достоевский – сама человечность в своей государственности».
- Из чего твой панцирь, черепаха?
Я спросил и получил ответ:
- Он из мной накопленного страха -
Ничего прочнее в мире нет!
Итак, роман Гроссмана дочитан. Действительно, роман оказался одним из лучших в советской литературе. Его можно сравнить с «Войной и миром» Толстого. В нём подняты проблемы «народ – партия – вожди», но главная проблема: «Государство (тоталитарное) и личность».
Личность может быть подавлена безгранично. При уничтожении евреев фашисты настолько подавили дух нации, что стали возможны такие эпизоды. Идут ежедневные казни. Ежедневно очередные две тысячи из еврейского гетто стоят в очередь на казнь. В очереди добровольцы следят за порядком. Те, у которых очередь подойдёт только к вечеру, запасаются минимумом удобств: бутерброд, вода и зонтик от солнца.
Роман Гроссмана «Жизнь и Судьба» написан в 1960г. В нём написано практически всё, что начали обсуждать только сейчас, в период гласности, т. е. он опередил время на 28 лет. И только сейчас его разрешили напечатать. А страх остался и до сих пор. Но, кроме страха, народом овладела ещё и безынициативность. Это не видно на поверхности, но это начинает себя проявлять. Если старшее поколение было по инерции деловитым, так как воспитывалось в дореволюционных семьях, ещё не потерявших здоровые традиции, то новое поколение: наши дети, - уже беспомощны. Теперь не редки случаи, когда выпускник вуза добровольно идёт в дворники.
19 июня 1988 года, воскресенье.
Вода в Кратовском пруду остыла за семь дней с +230 до +180. Вчера купались только двое мальчишек, и ещё несколько человек сидело на пляже. Странно, что люди не купаются: ведь едут же на Рижское взморье за большие деньги, а там вода холоднее. В прошлые годы я купался обычно с Ваней, а теперь без него, потому что он стал двоечником. Мы с Ириной ругаем его: «Двоечник!», - но я не уверен, правильно ли мы поступаем. Последние годы на физтехе стало хуже, чем было в наши годы. Я сужу об этом по матанализу: в заданиях появилось много противных абстрактных задач на непрерывность и пр., а это может отбить интерес к науке.
Я уже и не мечтаю, чтобы Ваня учился на стипендию: хотя бы не отчислили совсем. Помогать бесполезно, так как у него нет интереса. Сегодня мы с Олегом прокрутили старые кассеты с фильмом «Омен», а разрешили смотреть только Лиле и Гере, а Ваню не пустили.
Философский фильм «Омен» идёт 51/2 часов – о деятельности дьявола. В нём нет ничего волшебного, но случайности ужасны! В нашей жизни тоже много случайностей, например, 35 лет назад в Жуковском как-то во время дождя одна девушка, спасаясь от ливня, стояла у стены дома. А на верхнем этаже хлопнуло окно и выпавшим осколком стекла девушке ранило бедро. Никто не догадался остановить кровотечение, и она умерла. Или вот случайность существенная. В стране намечался социализм, но во главе случайно оказался кровавый диктатор Сталин.
20 июня 1988 года, понедельник.
Я по-прежнему замещаю партгруппорга Лущина, ушедшего в отпуск. Сегодня в 1600 я организовал собрание всего отдела по обсуждению проекта положения об СТК. Наши отдельские собрания проходят в зале частотников. В летнее время многие в отпуске и поэтому было всего 20 человек вместо 47. На наше собрание пришёл и Сопов – вдохновитель самой идеи о совете трудового коллектива. Поэтому дискуссия была направлена в основном в его адрес. Больше всех критиковал проект Соболев: он заметил, что, беря за основу закон о государственном предприятии, авторы проекта так исказили многие статьи, что остались только права у СТК, а обязательства пропали. После получасового обсуждения внесли около десяти поправок, а также выдвинули в СТК семь человек: Булычёва, Шалаева, Долбнева, Карклэ, Алексеева (Павла), Ягольницкого и Комарова. А в 1700 должно было начаться ещё одно заседание: открытое заседание комиссии парткома по положению об СТК института, куда приглашались все желающие.
В конце июня предстоит предзащита Смыслова. Перед обедом он подошёл ко мне и попросил выйти на улицу поговорить. Пока мы с ним разговаривали, мы прошли неторопливым прогулочным шагом пол территории ЦАГИ. К счастью стоял разгар лета и что-либо обсуждать и в самом деле приятнее на улице, чем в тёмном прокуренном коридоре. Начал Смыслов издалека: о путешествии по Кавказу. Дело в том, что три дня назад я предложил ему погулять по горам вместе с нашими сыновьями. Это путешествие он обсуждал очень тщательно, но я удивился, стоит ли оно этого: ведь место достаточно цивилизованное, да и билеты не к чему покупать заранее за 45 дней. В конце разговора он попросил меня выступить на его докторской предзащите.
21 июня 1988 года, вторник.
Сегодня в ЦАГИ в 1700 состоится лекция доктора экономических наук, профессора Б. И. Искакова, любимца общества трезвости. Он преподаёт в Плехановском институте. В прошлом году на него было гонение, и его даже собирались исключать из партии за перегибы в борьбе за трезвость. И тогда вмешалась общественность города Жуковского: мы его знаем как активного соратника академика Углова в борьбе за трезвость. Отстояли.
В статье Ю.Феофанова «Власть и право» (в Известиях): закон без ритуала, без процедуры его действия приводит власть к произволу, а гражданина - к беззащитности.
1430– 1630. Заседание Учёного совета, защита кандидатской диссертации Клещина из Новосибирска. «Конвективный метод нагрева самолётных конструкций при ресурсных испытаниях». Присутствовало всего 12 членов Совета, но Чижов заполнял бюллетени за троих, да ещё кто-то за кое-кого, так что кворум состоялся. Меня опять выбрали в счётную комиссию и ещё Пожалостина и Галкина (только не Михаила Сергеича, а Сергея Иваныча). Счёт был такой: 16 – за, против – нет, испорчен – 1. Сергей Иванович Галкин был очень доволен, что его установка, оставленная им в Новосибирске 15 лет назад, ещё работает, но его разочаровали: «Нет, нет! Уже разобрана!»
Приехал снова Айдер Булгаков и просит вынести ленту, но осталось 20 мин до лекции Искакова. Эта лекция шла с 1700 до 1900, да ещё до 2045 длилась дискуссия, а после этого его окружили около десяти человек с вопросами. Итого четыре часа – я не помню такого рекорда.
22 июня 1988 года, среда. С утра встретился с Иосифом Ляховенко. Вчера мы с ним сидели рядом на лекции, и он тоже активно задавал вопросы. Ляховенко проявляет очень большой интерес к политике. А зашёл я к нему на минуту по мелкому бытовому делу (он сидит рядом).