Прошло несколько недель, как я отправил посылку в Сиэтл, и вот наступил день, когда нам с Геной предстояло ехать туда и собирать там нашу машину на месте. Дело осложнялось тем, что почти одновременно с этой командировкой Гена должен был ехать на 10 дней в Австралию на Международный Конгресс по Авиационным Наукам (ICAS). Кстати, туда же ездила Света Кузьмина от имени трёх авторов: ещё Мосунов и Ишмуратов. Таким образом, едва вернувшись из Австралии 23 сентября, Гена должен был лететь в Сиэтл. Он сразу же поручил мне получить готовые билеты в кассе Аэрофлота на самолёт ИЛ-96. И тут произошла загвоздка: отдел кадров отказал мне в выдаче на руки моего заграничного паспорта. Дело в том, что всю административную работу по контракту с Боингом делал Гена, и я привык ждать от него указаний. А он не догадался, уезжая в Австралию, дать мне указание оформить разрешение Министерства Экономики на заграничную командировку. Дело в том, что он не нуждается в таком разрешении, потому что с этого года он выхлопотал себе обычный (не служебный) загранпаспорт. А что касается меня, то я рассуждал так: в первую поездку (в апреле) мы ездили по январским бумагам, и эти бумаги лежат в отделе кадров. Ехать туда же и по тому же контракту, – какая разница? Но там сидит испытанная десятилетиями паспортистка Р. К. Трусова, которая сама уверенно знает и нам объяснила, что на каждую поездку требуется новое разрешение Министерства. Но даже дело не в ней, а в начальнике отдела кадров М.С. Кореневе: он заявил, что выдаст паспорт только с письменного разрешения директора ЦАГИ Дмитриева, и никого другого! Я пытался надавить на его гражданскую совесть: контракт очень важен для ЦАГИ, а в России как раз в те дни было безвластие. Это его разозлило, а Гена ткнул меня в бок (не лезь!) и мягко объяснил Кореневу: « Мы виноваты и просим в порядке исключения…»
И директора-то в эти дни не было в ЦАГИ, - ведь в Кремле формировалось новое правительство. В общем, в эти два дня: в среду и четверг, - я носился как взмыленный. Невероятно, но пришлось после обеда съездить в Москву за билетами, а потом ещё на моём новом компьютере изготовить все бумаги (их три), собрать все подписи, а Стучалкин как зам директора лично обещал Кореневу оформить эти бумаги без нас, потому что на утро уже вылетать. Всё обошлось!
А билеты какие дорогие! По 2000$ - бизнес класс. В прошлый раз билеты были по 700$, - тогда их покупали от имени представительства Боинга на Тверской за рубли, а на этот раз от Сиэтла за доллары. И летели мы в бизнес классе в одиночестве: на 20 мест были только я да Гена. Снова нас встречал Джим, снова гостиница «Residence Inn». Снова вылетели утром и в то же утро прилетели в Сиэтл, за 11 часов не отстав от Солнца.
Естественно, раз в Сиэтле утро, а мы приехали не отдыхать, а работать, то мы и провели на заводе смену. Когда мы открыли ящик с нашей посылкой, то сначала растерялись. Да, всё лежит в ящике нетронутым: ведь мы предупреждали не трогать. Как всё это собирать? Нужны инструменты и рабочее место. Четыре агрегата общим весом 48 кг, и всё это соединено многочисленными нежными проводами.
Постепенно с помощью заводских механиков мы освоились. Мы собирали машину на 4-метровом стальном столе. Больше всех помогал нам механик Фрэнк. Сразу же начались злополучные приключения. Сначала мы стали привинчивать главный (верхний) привод к опорной плите, которая затем будет привинчена к потолку аэродинамической трубы. Плита весит 65 кг. В этой плите ещё в первую поездку мы просверлили 8 отверстий, а полированный шаблон для ответных отверстий под болты мы привезли в ЦАГИ. Но вот беда! Первые три болта мы завинтили, а четвёртый не лезет. Глядь, а там дырки не совпадают на 2 мм! Как же так? Для чего же мы давали им в ОПИ шаблон? Ведь мы заплатили в ОПИ немалые деньги! Первая мысль была: нести плиту на сверлильный станок и расширить дыры. Но Фрэнк загадочно улыбнулся и принёс ручной сверлильный станок. Он поставил его рядом со злополучной плитой, включил электромагнит, и станок прилип к стальному столу намертво. Отверстия до 20 мм -запросто! Вал привода вращается в двух отдельных опорах. Пока была привинчена одна опора (теми самыми четырьмя болтами), вал вращался свободно. Как только мы привинтили вторую опору, вал заклинило, - кошмар! Сплошные ошибки в конструкции! Значит, опоры необходимо слегка раздвинуть, для чего круглые отверстия фрезеровать до овальных. «ОК!» – сказал Фрэнк и принёс такой же ручной фрезерный станок. Дело пошло и через полчаса всё стало вращаться легко. А у Гены росло возмущение ошибками Казбека, и заодно мной: почему я не проверил его чертежи. Как же! – Я проверял!
Но одно дело чертежи, а другое – готовое изделие! Кстати, почему Гена имеет уже третий контракт с Боингом и каждый раз так планирует работу, что не остаётся времени даже на сборку и проверку готовой конструкции?
Наибольшие мучения нам доставил нижний привод (это было уже на третий день). В нём все диаметры меньше, а толстый жгут проводов тот же самый, и он должен входить внутрь вала, а затем выходить в другом месте у носа вала. Там же проложены пять трубок с измеряемым давлением. И все эти трубки и провода не должны натягиваться или протираться при вращении нижнего вала и качании нижнего крыла вокруг его скошенной оси.
Эти мучения с нижним приводом начались ещё летом в ЦАГИ, когда упомянутые провода и трубки монтировались. Как тогда оказалось, провода и трубки невозможно провести, не разобрав привод. Казбек не смог его разобрать, потому что сам же запроектировал плотную посадку всех четырёх подшипников вала. Пришлось вызвать из ОПИ умельца Ивана Фёдоровича, который всё это собирал. Я в тот момент занимался таможенными делами, и процесс разборки-сборки не видел.
Но бывают же чудеса! Инструкции, сочинённые Казбеком и напечатанные, а также переведённые мной, оказались настолько толковыми, что, во-первых, я ещё в Жуковском разобрался с конструкцией полностью, а во-вторых, там на Боинге, стоило мне взять листки с инструкцией, где всё описано по пунктам, и с единственно правильной последовательностью, как процесс пошёл! (так любил выражаться Горбачёв). Сначала командовал Гена. Мы поняли, что привод собран в ЦАГИ неправильно. Стали разбирать.
Стянуть подшипник с плотной посадкой без специального съёмника невозможно. Я сейчас уже не помню, кто нам изготовил такой съёмник, может быть всё тот же Фрэнк, а может Иван Фёдорович ещё в ЦАГИ, но вот он у нас в руках и с его помощью мы привод разобрали.
Внутри важный прибор для определения угла качания нижнего крыла на скошенной оси. Этот прибор: тензодатчик. Тензодатчик, вместо того, чтобы скользить по эксцентриковой кулисе, упёрся в её основание и согнулся. Гена посерел. Я его успокоил, разогнул упругую пластину тензодатчика, и мы собрали привод вновь. Попробовали: нижнее крыло, по-прежнему качается с трением. Я понял, что надо разбирать всё снова и сказал об этом Гене, но он возмутился: «Ты что? С таким трудом собрали!» а мы уже возимся с этим приводом много часов. Я молчу. Гена после некоторой бессмысленной возни сдался: «Ладно, делай что хочешь».
Я помню, как в прошлом году я многократно разбирал ВМ зятя Алёши. Этот ВМ не смогли починить в Волгограде, хотя взяли 240 руб, а в Москве запросили 320, но собирались делать то же самое. Разбирать приходилось, чтобы с каждым разом всё точнее выставить фазу датчика Холла на двигателе блока вращающихся магнитных головок БВГ (ему поставили блок другого типа). Так что для меня повторная разборка – это не отступление, а очередной шаг к успеху. В таких случаях появляется прозрение и уверенность, что на этот раз всё будет успешно. Что касается привода, то я мысленно увидел, как должны лежать провода в полости привода. Я понял также, почему у Казбека сделаны два отверстия для вывода проводов: левое и правое. Я уложил провода в левой части полости, а трубки – в правой. Кроме того, я покачал крыло до упоров и оставил слабину ровно столько, чтобы провода и трубки распрямились, но ещё не натянулись.
Итак, провода уложили, начали одевать внешний (последний) подшипник. Ну, никак! Фрэнк отошёл в сторону, чтобы не смущать нас, и стал читать газеты. Подшипник не хочет залезать на скошенный вал. Мы в отчаянии не помним, как нам удалось его одеть в предыдущей сборке. Лёгкое постукивание через деревянную прокладку не помогает. Тогда я держу корпус, а Гене говорю: «Бей! Ещё бей!» Удар, ещё удар! Пошло! Дальше как по маслу.