— А, это вы, мистер Путер. Вы что-то хотели мне сказать?
Я ответил:
— Нет, сэр, но, по-моему, это вы что-то хотели мне сказать!
— Ах, — сказал он, — да-да, я помню. Но сегодня я очень занят. Завтра мы увидимся.
3 ЯНВАРЯ.
Опять мучительная неизвестность и волнение, которое не улеглось даже тогда, когда я разузнал, что мистер Джокер посылал сказать, что сегодня его не будет в должности. Вечером Люпин, углубленный в газету, вдруг мне сказал:
— Ты знаешь что-нибудь насчет меловых карьеров, а папан?
Я сказал:
— Нет, мальчик мой, что-то не припомню. Люпин сказал:
— Ладно. Тогда вот мой тебе совет. Меловые карьеры — шик, роскошь, дело верное, прибыль шесть процентов с номинала.
На это я ему ответил очень тонко, а именно:
— Шесть процентов с номинала, оно немало, но сначала надо деньги иметь на номинал.
Мы с Кэрри оба так и покатились со смеху. Люпин даже и бровью не повел в ответ на мою шутку, хоть я для него нарочно ее повторил, он продолжал свое:
— Я дал тебе совет. И точка. Меловые карьеры! И опять я сказал остроумное:
— Смотри, как бы тебе в них не угодить! Люпин улыбнулся с напускным презрением и только и сказал:
— Ах, как ново и свежо.
4 ЯНВАРЯ.
Мистер Джокер послал за мною и сообщил, что мне определена должность старшего письмоводителя. Радости моей не было предела. Мистер Джокер прибавил, что завтра меня известит о том, какое будет мне положено жалованье. Что ж, еще один день треволнений; но ничего не имею против, треволнения это приятные. Кстати, вспомнил, что упустил переговорить с Люпином о письме, которое я получил от мистера Матлара-старшего. Затронул с ним эту тему вечером, предварительно посоветовавшись с Кэрри. Люпин углубился в «Файнэншнл Ньюс», как будто он исконный капиталист, и я ему сказал:
— Извини, я на минутку отвлеку тебя, Люпин, но скажи мне, как случилось, что ты на этой неделе ни разу не был у Матларов?
Люпин ответил:
— Тебе же сказано! Я не выношу старика Матлара.
Я сказал:
— Мистер Матлар мне выразил в письме яснее ясного, что это он тебя не выносит!
Люпин сказал:
— Ну и хам, однако! Писать тебе. Ладно, уясню, коптит ли еще небо его папаша, накляузничаю ему на его сына и как дважды два ему докажу в письме, что сын у него треклятый идиот и больше ни шиша!
Я сказал:
— Люпин, пожалуйста, умерь выражения в присутствии твоей матери.
Люпин ответил:
— Виноват, ах, дико виноват, но никакие другие выражения к нему не подойдут. К тому же я решил, что отныне ноги моей не будет в его доме.
Я сказал:
— Но ты же знаешь, Люпин, он отказал тебе от дома.
Люпин ответил:
— Не будем крючкотворствовать. Что это меняет? Дейзи шикозная девчонка, и десять лет меня прождет, если надо будет.
5 ЯНВАРЯ.
Поистине меня не слушается мое перо! Мистер Джокер мне объявил, что жалованье мое будет поднято на сто фунтов! Мгновенье я стоял с открытым ртом, ничего не соображая. Мне ежегодно повышают жалованье на десять фунтов, и я думал, теперь это будет на пятнадцать, ну на двадцать; но сто — уму не постижимо! Мы с Кэрри порадовались оба нашему богатству. Люпин явился вечером в отличном расположении духа, я тихонько послал Сару на угол к бакалейщику за бутылочкой шампанского, мы уже такое пили — «Братья Джексон». Мы откупорили ее за ужином, и я сказал Люпину:
— Мы празднуем хорошую новость, которая свалилась на меня сегодня.
Люпин ответил:
— Ура, папан! И у меня тоже хорошая новость. Двойной праздник, э?
Я сказал:
— Мальчик мой, за неустанные труды в продолжение двадцати одного года и чуткое внимание к интересам начальствующих лиц я вознагражден продвижением по службе и прибавлением жалования в размере ста фунтов.
Люпин трижды прокричал «ура», и мы так стучали кулаками по столу, что Сара прибежала глянуть, не случилось ли чего. Люпин попросил снова налить бокалы, встал и объявил:
— За труды в фирме «Джоб Клинандс, биржевые маклеры» в продолжение нескольких недель, при отсутствии всякого внимания к интересам начальствующих лиц, папан, я вознагражден акциями в пять фунтов, в одном шикозном дельце. И вот сегодня я зашиб сто фунтов.
Я сказал:
— Люпин, ты шутишь.
— Нет, папан. Это добрая старая правда. Джоб Клинандс меня подключил к хлоратам.
21 ЯНВАРЯ.
Весьма озабочен тем, что Люпин завел рессорную двуколку с пони. Я ему сказал: