Моей соседкой по столу оказалась миссис Филд. Она, по-моему, весьма осведомленная дама, правда, совсем глухая. Впрочем, это не очень мне мешало, ибо говорил один только мистер Хаттл. Он поразительно умный человек и говорит такие вещи, какие в устах другого могли бы прямо таки настораживать. Как жаль, что я не смог запомнить хотя бы четверти его блистательных речей. Кое-какие заметки я сделал на своем меню.
Одна мысль мне показалась особенно сильной — хоть я, конечно, с ней не согласен. Миссис Леопардик возьми и скажи:
— Однако вы противоречите общепринятым понятиям, мистер Хаттл.
Мистер Хаттл, с удивительным выражением лица (как сейчас вижу его перед собою), произнес медленно и четко:
— Миссис Леопардик, «общепринятые понятия» — всего лишь слова, за которыми стоит всякая дрянь. Придерживайся Колумб или Стефенсон этих общепринятых понятий, не видать бы нам ни Америки, ни парового двигателя, как своих ушей.
Все смолкли. Мне показалось, что это весьма опасное ученье, и тем не менее я чувствовал — думаю, все мы чувствовали — что на его доводы нечего и возразить. Немного погодя миссис Леопардик — она сестра Франчинга и вела себя как хозяйка — встала из-за стола, и мистер Хаттл воскликнул:
— Как! Неужто дамы хотят так скоро нас лишить своего общества? Почему б не подождать, покуда мы выкурим по сигаре?
Эффект был мгновенный. Дамы (включая Кэрри) вовсе не хотели себя лишать очаровательного общества мистера Хаттла и тотчас вновь уселись за столом, смеясь и перешептываясь. Мистер Хаттл сказал:
— Ну вот, это добрый знак; теперь никто вас не сможет оскорбить, назвав приверженницами общепринятых понятий.
Общепринятые понятия всего лишь слова
Миссис Леопардик, женщина, кажется, умная и острая, сказала:
— Мистер Хаттл, мы вам идем навстречу — то есть, мы посидим, покуда вы до половины не выкурите свою сигару. Во всяком случае, это будет золотая середина.
Никогда не забуду, какое действие имели на него эти её слова — «золотая середина»! Как он был блестящ и смел в толковании этих слов! Он положительно пугал меня. Он сказал что-то вроде следующего:
— Золотая середина, вот именно. Да знаете ли вы, что «золотая середина» суть два слова, означающее не более, как «жалкую посредственность»? По мне, езжайте первым классом либо уж третьим; женитесь на герцогине либо уж на ее судомойке. Золотая середина означает благоприличие, а благоприличие — это такая скука! Не правда ли, мистер Путер?
Я был так смущен тем, что он адресовался прямо ко мне, что мог только поклониться, извиняясь, и сказать, что не смею здесь предложить своего суждения. Кэрри хотела что-то сказать, но её перебили, чему я был скорее даже рад, ибо она не умеет ничего доказывать, а надо очень уж уметь, тягаясь с таким человеком, как мистер Хаттл.
Меж тем он продолжал с тем изумительным красноречием, которое даже самым неприятным его мыслям сообщало убедительность:
— Золотая середина не более, как жалкая посредственность. Тому, кто любит шампанское и, обнаружа, что полбутылки ему мало, не решается на целую бутылку и ограничивается английской пинтой, вовеки не построить ни Бруклинского моста, ни Эйфелевой башни. Нет, он слаб, он посредственность — он воплощенное благоприличие, — да, он золотая середина и остаток дней своих проведет в пригородном домике с галерейкой на оштукатуренных колоннах вроде балдахина о четырех столбиках над постелью.
Как мы все хохотали!
— Все это подходит, — продолжал мистер Хаттл, — жидкому человечку, с жидкой бороденкой, с жидкими мозгами и с пристяжным галстуком.
Тут мне показалось, что он в кого-то метит, и дважды я поймал себя на том, что поглядываю в зеркало шифоньера; ибо на мне был пристяжной галстук — а почему бы и нет? Если эти замечания ни в кого не метили, они были все-таки неосморительны, и таковы же были и последовавшие его наблюдения, кажется, весьма смутившие и мистера Франчинга и его гостей. Впрочем, едва ли мистер Хаттл имел в виду кого-то из присутствовавших, ибо он прибавил:
— Мы не наблюдаем таких людей здесь, в этой стране; но мы их наблюдаем в Америке, и мне они не нужны.
Несколько раз Франчинг намекал на то, что недурно бы разлить гостям вино, но мистер Хаттл и бровью не повел и продолжал так, будто он читает лекцию: