– Мать страдала патологическим накопительством?
– Это определенно тот самый случай. – Он с любопытством взглянул на меня. – Разве при вас у нее не было такой мании?
– Нет. Даже наоборот. – Я нащупал выключатель и включил свет. Одна на другой высились коробки, повсюду лежали газеты, тут и там виднелись черные мешки для мусора. Что в них, определить было невозможно, не считая открытых коробок, откуда торчала одежда, старые бумажные книги – целая кипа дешевых любовных романов – и стопки кассет для видеомагнитофона. Я поднял одну.
– Кассета. Неужели она думала, что они еще когда-нибудь пригодятся?
– Видимо, поэтому она и не разрешала мне заходить, – предположил Брэд.
Я огляделся.
– Похоже, она никогда ничего не выбрасывала.
«Не считая меня», – подумал я.
– Накопление – это очень интересная патология, – начал мой спутник.
Я посмотрел на него.
– Интересная – в смысле странная?
– Это навязчивая идея. Любое компульсивное влечение можно назвать странным.
– Только посмотрите на весь этот хлам. Это же болезнь.
– Как-то раз я имел дело с барахольщицей. Женщина подала в суд на свою же церковь. Ей делали операцию по замене коленного сустава, и пока она лежала в больнице, друзья из Общества милосердия навели в ее доме порядок. Женщина хранила у себя все, что можно. В гостиной даже фарфоровый унитаз стоял, я не шучу.
Волонтеры из церкви заполнили ее барахлом два двадцатикубовых мусорных контейнера. Когда закончили, прочистили паром все ковры и даже немного подкрасили стены.
Все ждали, как она удивится и обрадуется, выписавшись из больницы. Женщина действительно удивилась. Упала в обморок. У нее был настоящий нервный срыв, и еще месяц она провела в психиатрическом отделении. Она подала иск к церкви на три миллиона долларов.
– Что за Общество милосердия? – поинтересовался я.
– Женская организация в мормонской церкви. Название в данном случае звучит несколько иронично. Никакого милосердия, по мнению пострадавшей, ей не выказали.
– Вы были на стороне истицы?
– Я представлял церковь.
– Выиграли?
Брэд серьезно посмотрел на меня.
– Я всегда выигрываю.
Я пробрался немного вглубь комнаты.
– Здесь холодно. Похоже, отопление отключили?
– Нет. Законы Юты не позволяют этого сделать посреди зимы. – Он ткнул пальцем в ближайшую стену. – Там есть термостат.
Я подошел к прибору. Датчик показывал тринадцать градусов.
– Тринадцать, – констатировал я. – Теперь понятно, почему так холодно. – Я повернул регулятор на двадцать четыре и услышал, как включилось отопление.
Мать проложила тропинку между завалами, которая петляла через весь дом. Брэд неотступно следовал за мной по этому лабиринту. Мы будто первопроходцы исследовали новые земли. Нам только факелов не хватало. Хотя, если бы у меня был факел, я бы вряд ли удержался от искушения сунуть его в этот хлам и сбежать отсюда.
– Здесь ужасно пахнет, – пожаловался я. – Зря мы не надели маски или респираторы.
– Не могу не согласиться. Скопившееся старье очень опасно для здоровья. Собственно говоря, на этом я и выстраивал свою защиту в суде против той женщины. Я настаивал на том, что она создает биологическую опасность для общества, не говоря уже о пожароопасной обстановке. То, что сделали прихожане церкви, вычистив ее дом, мало чем отличается от закрытия наркопритона. Она подвергала опасности не только себя, но и соседей.
– Присяжные с вами согласились?
– Да. К счастью для нас, она не вызывала особой симпатии. Постоянно называла суд «кучкой идиотов», а всех, кто участвовал в уборке у нее в доме, хотела на всю жизнь упечь за решетку.
Я продвинулся еще дальше и добрался до гостиной – ироничное название, учитывая, что, кроме плесени, гостей в этом доме не бывало. Здесь были вещи, которые я помнил еще с детства. Вышитая картина бабушки Мозес и небольшая копия «Поцелуя» Родена.
Когда-то рядом с камином стояло пианино. Честно признаться, я не мог понять, на месте ли оно сейчас – кругом возвышались коробки.
– Мне кажется, где-то там должно быть пианино, – предположил я. – «Стэйнвей». Оно досталось ей от дяди.
– «Стэйнвей Модель О» 1914 года. Стоит тысяч сорок.
Я посмотрел на адвоката.
– Откуда вы знаете?
– Оно указано в завещании. На нем уже двадцать лет никто не играл. Если здесь покопаться, уверен, найдутся и другие сокровища.
– А можно просто поднести спичку.
Брэд упер руки в бока.
– Знаете, есть компании, которые специализируются на разборе таких завалов. Они приедут и наведут порядок. Могу порекомендовать одну.