По поводу освещения все же достигаем некоего консенсуса. Репортерша вновь начинает добродушно болтать, в то время как девушка-звукооператор вывешивает качающийся черный фаллический предмет, напоминающий шнобель Маппета в момент, когда этому Маппету заехал в клюв Снаффлпагус[18].
Я продолжаю потягивать шнапс, и до меня доходит, что это микрофон на телескопическом штоке. Сперва мне начинает казаться, что она, как и все остальные в этой комнате (включая этого ублюдка Кристофера, который входит в режиме он-лайн под моим именем и болтает напропалую с девицами нежного возраста, легальная зрелость которого весьма сомнительна), держит дистанцию, поскольку у меня изо рта ч после коктейля из травы со шнапсом несет, как из мешка с немытыми задницами. А так оно и есть. Корица все-таки. Золотыми хлопьями.
Но вскоре обнаруживается, однако, что все держатся за рамкой. Я мог ожидать такое от технического персонала и даже от Криса (по крайней мере, на данный отрезок времени), но как быть с репортершей?
Она стала еще одной неясной тенью за осветительными лампами с уже установленными фильтрами и громадной камерой, которая, между прочим, черного цвета, металлическая и имеет пугающе острые кромки. И если на вас никогда не был направлен такой же черный, такой же металлический и с такими же острыми краями штатив, то вы не представляете себе, насколько на самом деле агрессивны, похожи на оружие и милитаристичны эти штуки. До меня тут же доходит, почему знаменитости так часто завязывают грубые потасовки с представителями средств массовой информации — это ведь почти защитный рефлекс. Добавьте к этому эффект от интенсивно сфокусированных осветительных ламп и лишенного тела голоса, доносящегося издалека из темноты, и станет неудивительным, что мне хочется признаться в том, чего я никогда не делал.
Когда телеоператор пытается забрать у меня стакан со шнапсом, чуть не возникает драка. Быстрое перемирие достигается благодаря деловому предложению его жены: я могу держать мой шнапс до тех пор, пока не поставлю его на пол в этом конкретном месте, и не пью его во время ответа на вопрос. Хорошо?
Но как только прояснилась эта ситуация, возникает новая, равная по силе потенциальная опасность.
— Хммм… ты блестишь, — говорит репортерша. И, ничего не объяснив, достает из сумочки то, что женщины, как я предполагаю, называют компакт-пудрой, а гетеросексуальные мужчины, я знаю, именуют гримом. Я знаком с несколькими стриптизерками, которые пользуются такими штучками для того, чтобы прятать в них наркотики. А когда репортерша говорит: «Нужно припудрить ваш нос», первое, что мелькает у меня в голове, — это вот тебе штука! И я представляю, как она вдруг достает что-то типа запрещенного порошка, насыпает пару полосок и дает нам всем понюхать.
— Отлично! — говорю я. — Ты принесла понюхать? Это как раз то, что нужно для этого интервью, чтобы оно было таким, каким должно быть.
Судя по тому, каким взглядом она меня одаривает, я с таким же успехом мог попросить дать мне какой-нибудь смазки и при этом поинтересоваться, как пройти в ближайшую начальную школу. Она открывает эту штучку, тычет в нее раз или два, а затем набрасывается на меня с хорошо попудренным тампоном. Мои чувства, уже находящиеся в повышенной степени боевой готовности, переключаются в состояние «бейся или отступай», и я резко пасую перед наступающей косметикой. После нескольких успокаивающих, восстанавливающих уверенность в себе слов я позволяю репортерше попудрить мне лоб, нос и щеки.
Когда я решаю, что пудры уже достаточно, я говорю ей, что ее мягкое прикосновение возбуждает меня, и она немедленно прекращает. Она улыбается. Хорошо. Она знает, что я шучу, но понимает…
Последние поправки и корректировки сделаны, еще несколько мгновений — и мы «поехали».
Здесь следует заметить, что по природе своей я склонен к уединению до степени, какую некоторые (фактически, многие) называют скрытностью. Я терпеть не могу, когда меня фотографируют, и не выношу звука своего голоса в записи. Добавьте к этому факт, что я нахожусь под воздействием чего-то большего, нежели свежий морской воздух, приносимый ветром с Тихого океана, и никого не должно удивлять, что я начинаю вести себя так же, как Луис Фаррахан[19] на пресс-конференции, когда кто-то спросил его, почему он забросил многообещающую карьеру певца в стиле калипсо[20].
Сильно потею (где уж тут удержаться гриму) и подробно консультируюсь с Адвокатом внутри меня до того, как осторожно отвечаю на каждый вопрос (кое-кто внемлет «ребенку внутри себя»[21], что одновременно занимает и удовлетворяет «внутреннего педофила», а я внимательно слушаю своего Внутреннего Адвоката). В результате получается один из самых неуклюжих разговоров из тех, в которых я когда-либо участвовал.
18
Маппет, Снаффлпагус (Muppet, Snufflepagus) — персонажи детского телевизионного сериала «Улица Сезам» («Sesame Street»).
19
Луис Фаррахан (Louis Farrakhan) — бывший сподвижник Мартина Лютера Кинга, лидер радикальной организации «Нация ислама».
20
Калипсо — песня-баллада в быстром танцевальном ритме с текстом сатирического социально-политического содержания. Стиль калипсо зародился на островах Карибского моря (особенно о-ва Тринидад).
21
Ребенок внутри себя — термин социальной психологии; в одном человеке как бы присутствуют сразу трое: ребенок — субъект желаний, взрослый — реалист и взрослый — носитель норм и правил. Проблемы в общении между людьми могут возникать, если они обращаются друг к другу с разных позиций или уровней.