Они танцуют на коленях у этих диджеев/вышибал, качающих вес на тренажерах. Все это соответствует категории РС-13. [140]
Затем мы попадаем в действительно очень странное место: это еще одна комната-пещера, полная индейских вигвамов. Только вот обитатели этих вигвамов не имеют ничего общего с индейцами Старого Запада, если только не считать тот факт, что на них не так уж много одежды. Вигвамы (а их там около двадцати) освещены изнутри. У некоторых из них полог задернут, поскольку их обитатели хотят сохранить хоть малую толику интимности.
В конечном счете мы подходим к вигваму с поднятым пологом. В нем жирный мужчина с заметными следами индейской крови, голый как правда, в вялой позе, словно ждет кого-то, чтобы провести нечто вроде порноцеремонии заклинания. Может быть, раскуривает свою трубку мира.
Мы с Зу идем дальше в темноту. Становится ясно, что место это, скорее всего, устроено подобно Аду Данте: каждый новый уровень вниз — темнее и мистичнее предыдущего. Успешно проследовав Границу Плоти, мы спускаемся по лестнице туда, что легко можно было принять за группу продленного дня маркиза де Сада. Я крепко держусь за хлыст Зу, пока мы осторожно пробираемся сквозь темноту. Она сталкивается с фотографом местной газеты для взрослых и несколько раз позирует.
Психологическое наблюдение: я считаю себя достаточно здоровым в психическом смысле. Мне не снятся кошмары после фильмов-ужасов, у меня никогда не было неестественной увлеченности собственной матерью, и я никогда не проявлял жестокости по отношению к детям и животным. Меня трудно испугать. Тем не менее вот что надо проверить: этой ночью я видел только одного человека с ампутированной конечностью, и у меня есть глубокое подозрение, что организаторы заарканили его в последний момент, чтобы выполнить то, что обещали в рекламных брошюрках. Знаете, хочу вам сказать: за те несколько десятилетий, что я нахожусь на этой планете, я не видел НИЧЕГО более отвратительного, чем эта картина, когда человек, очевидно бездомный, сидит на полу темницы, прислонившись к стене и доставая и бросая себе в рот попкорн из ножного протеза, лежащего рядом с ним, а люди обоих полов иногда просят его перепихнуться с ними.
Как и обычно для таких мероприятий, только около трех из ста обнаженных, увиденных мною, могут быть обнажены (и Зу в их числе).
Ну а если говорить обо всем в целом, то, несмотря на то что все же там есть что-то, на что стоит обратить внимание, общая картина ужасающе невеселая. Выйдя на поверхность из глубин темницы и ступив на улицу цивилизованного города, я почувствовал себя так, как будто валялся в сточной канаве. И я с подозрением смотрю на людей. Я никогда не смогу больше есть попкорн.
Как и в случае с другими ночными клубами, тот, в котором я танцевал, держался на плаву благодаря завсегдатаям, патронам, которые присутствовали там каждую неделю хотя бы раз. Скажем, уж в Рождество они всегда там. Могу гарантировать, что кое-кого из тех, кто считался там завсегдатаем задолго до того, как я переехал в район Залива, вы найдете в клубе и на этой неделе.
Один такой постоянный клиент (ирония в том, что я применяю этот термин к одному из самых непостоянных людей из тех, кого я когда-либо встречал) был известен под кличкой Ботинок. Наша первая встреча с Ботинком произошла в момент, когда я пнул его в бок. Как-то вечером, в перерыве, я пошел в бар за бутылкой воды.
На пути туда тяжелый ботинок на моей ноге уперся в значительную массу протоплазмы, лежащую на полу. Но прежде чем поведать о причине, по которой эта масса лежала там, я расскажу вам о полах в ночных клубах. Их нельзя назвать чистыми. По ним топают, на них танцуют, потеют, блюют, их заливают кровью, на них сморкаются и так далее, ad nauseam, ad infinitum. От них исходят ядовитые испарения. В тюрьмах штатов есть, наверно, решетки на полу душевых, которые чище этих полов.
Принимая это во внимание, меня удивило увидеть кого-то, являвшегося, предположительно, мужчиной, в позе, напоминающей зародыша в вертикальном положении, то есть выражающей крайнюю мольбу. Он, по всей видимости, был настолько погружен в то, чем он сейчас занимался, что не обратил никакого внимания на удар ногой в бок, который я только что непреднамеренно нанес ему. Деятельность же, в которую он был погружен, заключалась в страстном и тщательном облизывании ботинок очень миловидной приверженки готики. Сейчас мне представляется, что это болезненное явление могло быть воспринято адресатом по меньшей мере как форма крайней лести. Эта девушка вряд ли даже замечала присутствие Ботинка. Могло показаться, что она, возможно, и не догадывалась, что он у нее под ногами.