Утром верхушка леса и не думала окрашиваться в рассветные лучи солнца. Небо было свинцово-серым, тяжелым и угнетающим. Тепло закончилось. Я отчаялась согреться. Меня трясло не хуже чем в лихорадке. Губы и ногти Дмитрия были, наверное, такими же синими, как и мои. Тогда он произнес странную фразу, что ждать солнца и хорошей погоды не стоит – начинается зима.
Поначалу это показалось мне диким. То есть как так возможно, что буквально вчера в воздухе стояла удушающая жара, солнце нещадно пекло, а на следующий день вдруг все начало мерзнуть? Но он не ошибся. К вечеру лес вокруг начал медленно покрываться морозным инеем. Изо рта еле заметно шел пар. И вот тогда хотелось с уверенностью сказать, что нам придет конец, если не найдем убежище и не разведем костер. Когда ветер стих, мы решили переодеться в сухое. Холод промораживал до костей или даже глубже. Стоило поискать плащи потеплее тех легких, что мы имели. Последними спичками нам удалось поджечь костер. Пламя неохотно лизало успевшие подмерзнуть ветки. Лесу, так же как и нам приходилось не сладко. Зеленая листва застывала прямо на ветках. Те под тяжестью гнулись к земле, не в силах совладать с законами физики. От такой резкой смены температуры никто не выигрывал.
Мы с Дмитрием сидели в обнимку у костра и тряслись. Столь холодно, что хотелось лечь прямо в огонь. Никто из нас не спал, почти всю ночь мы пытались согреться, к концу руки уже устали тереть его плечи и ноги. Мужчина даже согласился с моим предложением заняться хоть какой-то физической активностью. Сорока с лишним минут приседаний, бега трусцой и просто догонялок принесли только осипшие голоса и боль в горле. Мы надышались ледяного воздуха, но зато могли наконец чувствовать ноги ниже колен. Посреди ночи к нам вышло две Твари. Не успели мы дернуться бежать, как заметили, что их мы никоим случаем не интересуем. Закрывая свои черные глаза, они пытались подойти ближе к нашему огню. Их лапы почернели, туловище сделалось синюшным. Они, так же как и мы мерзли. Заметив людей, как ни странно, они развернулись и ушли.
А сегодня перед рассветом пошел снег.
Запись 24.
К середине дня мы уже отчаялись найти хоть какое-то убежище. Нам было плевать на Тварей, мертвецов и прочие проблемы, мы лишь хотели согреться. Я была бы рада любой черной тени, если бы она подсказала в каком направлении нужно идти, чтобы не умереть. Небо все так же сплошь было затянуто серым покрывалом, из которого валил такой же серый снег. Дмитрий посиневшими губами сказал, что раньше, когда луна на небе не превратилась в растянутое в линию крошево, то снег обычно сопровождался не очень низкими температурами и с неба шли чистые белоснежные хлопья. Объяснить теперешнее явление он не мог. Наверное, у него, как и у меня в голове не было никаких мыслей, а лишь безумное желание согреться.
Я практически не чувствовала свои ноги к тому моменту, как вдалеке мы приметили небольшое строение. Словно сговорившись, я и мой спутник кинулись к нему, забыв о всякой осторожности, боли и, скорее всего, отмороженных на ногах пальцах. Нас встретил какой-то плохо сколоченный сарай посреди разрушенных домиков, стены которых, словно надломленные надгробные плиты пронзали своей чернотой снежную серость.
Отчаянно молясь непонятно каким богам и всем высшим силам, мы с замиранием сердца наблюдали, как потихоньку начинает разгораться слабый огонек, с каждой секундой все уверенней перепрыгивающий с ветки на ветку. Их, благо было полно вокруг и с подбросом в наш небольшой, но так приятно и обнадеживающий дышащий теплом костерок, проблем не было. Разгоревшись, огонь осветил небольшое помещение где-то четыре на четыре метра, устланное стылой землей, древесной стружкой и какими-то высохшими травами.
До конца отогреться нам не удавалось, но хотя бы чувствительность пальцев рук и ног вернулась. Я, наконец, смогла распрямиться и более осмысленно огляделась. Что-то странное в этой сарае, помимо дырявой крыши, не давало мне покоя. На многочисленных полках лежали сухие и покрывшиеся инеем цветы без стеблей. В них есть какой-то порядок. Не знаю. Голод сводит мой желудок и разум.
Дмитрий молчит все больше. И еще, он сильно начал кашлять. Поэтому я решила, дать ему отоспаться и заступила на вахту на всю ночь.
Запись 25.
Тепло и сыто. Мы укрыты толстыми стенами и теперь не одни.
Ростислав.
Человек с таким именем пришел в наше убежище под самое утро, когда небо только начинало светлеть, переходя от черного в темно-серое свое облачение. Оказалось, это его сарайка. Точнее, когда-то была. То пепелище, посреди которого она стояла было когда-то небольшим поселком в несколько десятков домов, где каждое лето собирались дачники, среди которых был и этот мужчина.
В первые секунды, когда он ворвался в сарай, заметив дым, а я уже готовая держала ружье на взводе, мы испугались друг друга. Ростислав достаточно крупный мужчина, на полторы головы выше меня, Дмитрию тоже приходится смотреть на него снизу вверх. В общем, тогда я ожидала увидеть очередных мертвецов или еще какую сволочь, но никак не могла предположить, что могу пересечься с выжившими на такой пустынной территории. Сначала, мужчина был враждебно настроен, и требовал нас убраться с его территории, но потом, либо сжалился на больным Дмитрием, либо ему на самом деле надоело быть одному, как он сейчас говорит. Чуть позже, когда волна адреналина сошла на нет, и мы смогли трезво мыслить, то Ростислав (который просит звать его просто Слава), предложил нам перебраться к нему в дом, где есть свет, вода, еда и медикаменты. Откуда у него все это я не представляю, но он очень сильно выручил нас. Хотя, на его месте, я бы не стала говорить подозрительным на вид выжившим о том, что имею такое богатство, как зеленый горошек и фасоль в томатной пасте. Все же та встреча с двумя мужчинами в магазине, заставила меня теперь смотреть не так наивно на других людей, как раньше.
Во время Конца он потерял, как и все мы, свою семью. Жена, младший брат и мать точно так же «сгорели» при первой волне. Тогда он мог лишь наблюдать и умирать вместе со своими родными. Долгое время, он ошивался по окрестностям и собирал в свою огромную кладовую всякую съестную и не очень снедь.
У него двухэтажный дом. Первый этаж цокольный, где располагается кухня, ванная комната и кладовая. Посреди кухни стоит дровяной котел, который дает много тепла, пока в нем горят дрова. На втором этаже две спальни и гостиная, где много полок с разными книгами.
Слава дал моему спутнику какие-то таблетки, после тщательного изучения которых, Дмитрий, наконец, согласился их принять и крепко уснул. Несмотря на мои уверения, что мы с Дмитрием не пара и просто идем вместе, хозяин дома выделил нам одну из спален.
В его доме тепло и вкусно пахнет. Я устала и, наверное, пока отложу в сторону свои записи.
Записи 26-32
Запись 26.
Звезды – это души тех, кто выжил.
Слава недавно рассказал, что перестал видеть знакомые созвездия. Не то, чтобы он был астрологом, просто раньше часто любил смотреть на звезды. С детства его манили далекие раскаленные газообразные шары. Он знает много созвездий, но большая половина ранее видимых куда-то пропала. Слава думает, что небо почему-то стало ненастоящим (очень знакомая песня, Дмитрий тоже утверждает, что это лишь чей-то дурацкий эксперимент и где-то есть нормальная жизнь). Интересно, правда ли это? Кто мог такое сделать? Еще приютивший нас утверждает, будто когда кто-то погибает в этом новом мире – звезда падает. Звезд так много. Миллиарды. Хочется верить, что так много людей все еще живы. Я надеюсь, что мы не перестанем бороться.