12 сентября
Элизабет часто сидит, приобняв меня или положив голову мне на плечо, я ей не препятствую, но меня несколько смущают взгляды других студентов, в которых так и читается: «Что ты нашла в нём?» По правде говоря, я и сам задаю себе этот вопрос. Мне нравится её внимание, и в глубине души я до сих пор люблю её, и всё же мне не даёт покоя столь резкая перемена в ней. Её как будто подменили, что-то изменилось даже в её мимике и голосе, в тех мелочах, что замечают только влюблённые. Пропал даже блеск в её глазах, который всегда так радовал мою душу. Это не просто странно, а как-то противоестественно.
15 сентября
Меня посетила просто устрашающая догадка в виде кошмара. Я проснулся парализованный страхом и не мог уснуть до самого утра. Вместо того, чтобы пойти на занятия, я рылся в пыльных томах бабушкиной библиотеки, пролистывая страницу за страницей, в поисках нужной. Когда я уже решил, что трачу время впустую, я наконец нашёл нужную. Страница была изъедена червями и едва ли не рассыпалась в руках от старости, но мне удалось разобрать смысл текста. Бабушка, что же ты наделала…
16 сентября
Я не нахожу себе места и могу поверить в своё ужасающее открытие. От того, что свершила бабушка у меня просто волосы дыбом встают: это так аморально и неправильно, что я молю богов, чтобы у них нашлись силы простить нас. Всё же большая часть за свершённое лежит на мне, лишь моя жадность и эгоизм, произрастающие из неразделённой любви, стали всему причиной. Я понимаю, что бабушка хотела, чтобы я был счастлив, но только не так… Благими намереньями вымощена дорога в ад – теперь я на собственной шкуре прознал эту народную мудрость.
21 сентября
Элизабет предложила мне прогулять с ней лекционное занятие, чтобы сказать нечто важное и сказать она это может только без посторонних. Я отказался, аргументировав это тем, что если ей это так необходимо, то лучше сделать это в свободное время. Она расстроилась, но тут же предложила встретиться где и когда я захочу, лишь бы скорее. Я решил не мучить её ожиданием и предложил встретиться завтра вечером, например, на пригорке у края поселения, там красиво и редко можно встретить человека. Она была счастлива и поцеловала меня в щёку.
Ах, Элизабет, ты ли это? Я смотрю в твои и глаза и не вижу тебя настоящую. Может ты ещё где-то там, за всей этой слащавой фальшью, дремлешь в плену моей роковой ошибки…
22 сентября
Когда я только стал подходить к месту нашей встречи, она побежала мне навстречу, чтобы броситься в объятья. Опешив, я не успел спросить её, в чём, собственно, дело, как она впилась в меня губами, на этот раз по-настоящему. Мысли покинули мою голову, и не подумав возвращаться – я не мог ей сопротивляться, я до сих пор люблю её. Я не знаю сколько мы так простояли, принадлежа только друг другу в тот момент, но я всё же нашёл в себе волю отстраниться и спросить, о чём она хотела поговорить и что всё это значит. Тогда она призналась мне в любви. Лунный свет в тот миг красиво подчёркивал выразительные черты её лица, но именно он и позволил мне разглядеть её глаза. Они были чёрными. Я точно помню, что у неё всегда были синие глаза, глаза цвета океанской глади, я так часто всматривался в них, но теперь они были черны, как беззвёздная ночь. Нет, это была не Элизабет, это не её губы признавались мне в любви и страстно целовали меня. Той Элизабет, что я бережно храню в своей памяти, я больше не увижу, и в этом я корить могу лишь себя.
«Что-то не так?» – спросила она меня, подняв на меня свои угольно-тёмные глаза. Я больше был не в силах этого выдерживать и стал пятиться от неё, а потом и вовсе бросился на утёк, дальше от этой подделки, вместилища некогда прекрасной души, а ныне же марионетки на кровавых нитях тёмного запретного искусства, коим владела моя бабушка. Я бежал даже не оглядываясь, не разбирая дороги и не переводя дыхания, пока не запер за собой дверь собственного дома. Я провёл так всю ночь, прислушиваясь к каждому шороху за дверью, опасаясь иметь дело со столь жутким делом, пока не лишился сознания от усталости и истощения.
23 сентября
Я должен покончить со всем этим, освободив и себя и что важнее – Элизабет. Я узнал из того же мерзкого тома путь к освобождению и снятию сих ужасных оков, и к сожалению, этот путь единственный – я должен умереть.
Это последняя запись в моём дневнике, как и последний день в моей жизни. Только так я могу спасти её. Я не могу быть с ней, зная, что её любовь не искренна, что это и вовсе не та девушка, которую я полюбил, а лишь её пустая оболочка. Хоть раз в жизни я должен поступить правильно.