Я грустно улыбнулась ему.
— Мне жаль.
Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но тут же закрыл его.
— И вот я снова здесь, рассказываю тебе гораздо больше, чем тебя, вероятно, волнует.
— Меня волнует.
Он издал сухой смешок.
— Что в тебе такого, из-за чего я не могу заткнуться?
— Я не знаю. — Но мне это нравилось. Мне нравилось, что он доверился мне, когда я сомневалась, что он доверялся кому-то еще.
Джефф долго смотрел на стол. Он раздумывал, продолжать или нет, не так ли?
Я надеялась, что он продолжит говорить. Его рассказ заставил меня почувствовать себя важной персоной. Той, кому доверяют. Особенной.
Всю свою жизнь я просто хотела мужчину, который заставил бы меня чувствовать себя особенной.
— Розали не хотела развода. — Он говорил с тихим вздохом, как будто смирился с этим желанием поделиться всей историей. Как будто единственный способ заставить его замолчать — это если я выйду из кабинки.
Я не собиралась покидать эту кабинку.
— Почему она не хотела развода? — спросила я. Была ли она все еще влюблена в него?
— Из-за надежности, я думаю. Мы не были счастливы. Мы никогда не были влюблены друг в друга. Как я уже говорил тебе тем вечером, я не хотел признавать, что мой брак потерпел неудачу. Но однажды я понял, что страдания просто не стоили того. Я не хотел, чтобы Кэти росла в такой среде. Поэтому я сказал Розали, что все кончено. Она перевернулась. Прямо сказал мне «нет». Когда она поняла, что я не собираюсь менять свое мнение, она наняла адвоката.
И именно тогда он, должно быть, начал называть ее злобной сукой.
— Во время развода эти ее болезни превратились в кошмар. Это было похоже на то, что она целенаправленно пыталась подтолкнуть меня к банкротству.
— Зачем ей это делать?
— Она была зла. Знала, что я больше всего люблю Кэти. Поэтому она попыталась забрать ее. Разрушить мои шансы на совместную опеку.
— Что? — ахнула я. — Но если она все время болела, разве ей не понадобилась бы помощь с Кэти?
— Если бы у нее была полная опека, тогда я платил бы более высокие алименты на ребенка. Достаточно для того, чтобы ей не пришлось устраиваться на работу.
Поэтому она попыталась воспользоваться преимуществом. Злобная сука.
— Она набрала кучу счетов, — сказал он. — Мы все еще были женаты, так что все они были записаны на мое имя. Ты знаешь, сколько стоит обращаться в отделение неотложной помощи с болями в животе каждый день в течение трех недель?
— Каждый день в течение трех недель? — О мой бог. — Сколько?
— Дохуя. — Джефф провел рукой по лицу. — В итоге больница забирала всю мою зарплату. Я был по уши в долгах. Это было ужасно. Но мне повезло. Помнишь, я говорил тебе про адвоката, которого нанял? Мне его порекомендовал босс. Он взял меня на безвозмездной основе. Он был хорош. Очень хорош. Убедился, что я не потеряю Кэти.
Я официально ненавидела его бывшую жену.
— Мне жаль.
— Все получилось. — Он проверил, чтобы убедиться, что Кэти снова нет поблизости. — Розали не плохая мама, но она и не отличная мама. У меня замечательная мама, так что я знаю разницу. И я даже не могу сказать, что это вина Розали. Это просто то, что она знает. Ее собственная мать точно такая же. Всегда болеет. Никогда не работает. Всегда есть… что-то. И чем бы это что-то ни было, оно всегда будет иметь приоритет перед Кэти.
Тогда было хорошо, что она всегда могла рассчитывать на Джеффа.
— Спасибо, что рассказал мне, — сказала я.
— Господи. — Он покачал головой. — Ты первый человек, которому я говорю об этом за последние годы. Уже готова сбежать?
— Нет. — Я похлопала по скамейке. — Мне нравится это сиденье.
Его взгляд смягчился, по бокам появилось несколько морщинок.
— Рад, что ты пришла сегодня вечером.
— Я тоже.
Это был самый рискованный шаг, который я когда-либо совершала. Даже будучи ребенком, я никогда не пыталась украсть в магазине блеск для губ или пойти на вечеринку и солгать своим родителям о том, что я делаю. Я была хорошей девочкой, с радостью соблюдавшей правила.
С Джеффом ставки были заоблачно высоки. Моя карьера была одной из самых важных вещей в моей жизни. Но я не пожалела, что пришла сегодня вечером. Я просто не могла. Он мне слишком нравился.
— Мисс Адлер! — Кэти плавно остановилась рядом со столом. Широкая улыбка озарила ее лицо. Под мышкой у нее была пушистая ярко-розовая уточка. — Вы пришли!
— Я решила, что пицца звучит действительно аппетитно. Надеюсь, ты не возражаешь, если я посижу с тобой и твоим папой.
— Ни за что. — Она скользнула в кабинку рядом со мной, передавая утку Джеффу. — Посмотри, что я выиграла.
— Отличная работа, Одуванчик. — Он положил утку рядом с собой, затем протянул бумажное детское меню и упаковку из четырех цветных карандашей.
— Спасибо. Раскрашивание мелками — это вроде как для маленьких детей, но это все, что у них здесь есть, так что… ну ладно. — Она одарила меня еще одной ослепительной улыбкой и принялась за работу. — Какой ваш любимый вид пиццы?
— Рабочая (прим. ред.: рабочая пицца — пицца, в которую входят пепперони, канадский бекон, колбаса, лук, перец, грибы и оливки).
— Наша тоже. — Говоря это, она покраснела. — Папа — ландшафтный дизайнер. Вы знали об этом?
— Вообще-то, я знала. — Взгляд Джеффа был выжидающим, когда я оглянулась. — Что тебе в этом больше всего нравится?
— Превращать чей-то двор в свое святилище.
Отличный ответ.
— Держу пари, у вас потрясающий двор, не так ли?
— Ха, — усмехнулась Кэти. — Папа тратит все свое время на чужие дворы, а наш приберегает напоследок.
Джефф только пожал плечами.
— Она не ошибается.
Что-то в моей груди растаяло. Может быть, дело было в том, как она дразнила его. То, как он это воспринял. Им было так уютно вместе. Нам всем было так уютно, как людям, которые уже десять лет проводят пятничные вечера в пиццерии «Виллидж Инн».
Или, может быть, дело было в том, что Джефф отдавал свою энергию другим. Его дочери. Клиентам.
В его теле не было ни капли самомнения, не так ли?
— Держите. — Появилась официантка с подносом и подвинула его к центру стола. — Могу я предложить вам что-нибудь еще?