— Теперь ты мне веришь? — Он ухмыльнулся, кончики его усов приподнялись.
— Погоди. — Я отставил свою кружку в сторону, чтобы не уронить ее, затем оперся локтями о стол. — Ты хочешь продать мне «Олкотт»?
— Ага.
В своих самых смелых мечтах я бы такого не ожидал. Конечно, мне нравилось работать на Ганса. Мне нравилась эта работа. Но владеть бизнесом? Это было не то, на что я даже позволял себе надеяться.
— Я не могу себе этого позволить. — Слова обожгли, слетев с моего языка, но это была правда. — Спасибо. Для меня большая честь, что ты подумал обо мне. У меня просто… у меня нет таких денег.
«Олкотт Ландшафтинг» стоил миллионы.
У меня была ипотека и скудный сберегательный счет.
— Тебе не нужны такие деньги, — сказал Ганс. — Я не ищу единовременной выплаты. Я ищу доход на пенсию.
А? Мой мозг все еще был зациклен на том факте, что он вообще думал обо мне как о своем преемнике.
— Я что-то не улавливаю.
— Мы составим контракт. В принципе, отнесись к этому так, как будто ты берешь кредит, но не в банке, а у меня. Ты руководишь «Олкотт». Он твой. И каждый год ты платишь мне определенную сумму.
— Это звучит… — Слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Ганс, должно быть, прочитал мои мысли, потому что нежно улыбнулся мне.
— У меня нет детей. Некому передать его по наследству. От мысли продать его незнакомцу, наблюдать, как кто-то другой управляет этим местом, у меня мурашки бегут по коже. Сегодня утром я сказал об этом Мэри. Она ударила меня газетой по голове и сказала: «Тогда не продавай его незнакомцу, дурачок».
Я всегда любил жену Ганса. И все же это казалось слишком неожиданным. Что-то было не так? Была ли какая-то проблема со здоровьем, о которой я не знал?
— Откуда все это берется?
Он пожал плечами.
— Я готов. Окончательно. Мы с Мэри хотим путешествовать. Обычно в это время года я взволнован. С нетерпением жду начала сезона. В этом году? Я боюсь этого.
— Мы можем справиться со всем. Если ты хочешь путешествовать, путешествуй. Для этого тебе не обязательно продавать «Олкотт».
— Нет, я знаю себя достаточно хорошо, чтобы понять, что если я не оборву себя, то не уйду. Пришло время. — В его голосе послышались усталые нотки. Голос у него был усталый. Серьезный.
— Почему я?
— Это глупый вопрос. И неправильный вопрос. — Он усмехнулся. — Почему не ты?
Почему не я?
— Хорошо? — спросил Ганс, на самом деле не желая получать ответ. Он хлопнул ладонями по коленям и встал, направляясь к двери. — Я попрошу своего адвоката что-нибудь подготовить. В комнате отдыха сегодня есть пончики?
Еще один вопрос, на который у меня не было возможности ответить, прежде чем он открыл дверь и исчез в коридоре, как будто он только что не изменил всю мою чертову жизнь.
«Олкотт» будет моим? Черт возьми, да, я хотел владеть «Олкотт». Но мог ли я это сделать? Существовала большая разница между работой в бизнесе и управлением им. Был ли я готов к этому?
Почему не я?
— Срань господня. — Я схватил свой телефон, жалея, что не могу поговорить с Кэти. Ей было всего двенадцать, но эта девочка была моей лучшей подругой. Когда случалось что-то хорошее, она первой узнавала об этом.
За исключением того, что, когда я набрал ее номер, ожидая услышать ее голос, борющийся с шумным хаосом в автобусе, звонок остался без ответа.
— Что за чертовщина? — Где моя дочь?
Кэти никогда не забывала свой телефон. Никогда. И не только потому, что она была ответственным ребенком. С тех пор как ей исполнилось восемь, я заботился о том, чтобы у нее был не только телефон, но и часы. Она могла бы жить со своей матерью неполный рабочий день, но я хотел иметь постоянный доступ к своему ребенку. Днем или ночью.
Этот телефон и часы были необходимы для моего душевного спокойствия.
Страх пробежал по моим венам, когда я набирал еще одно сообщение.
позвони или напиши Кэти я начинаю беспокоиться
Я ждал, желая, чтобы телефон зазвонил, но он молчал.
С ней все в порядке. Несмотря на то, что мое сердце бешено колотилось, а ладони стали липкими, мысленно я понимал, что она, вероятно, просто оставила свой телефон дома. Она не забывала его раньше, но она ребенок и это неизбежно должно было случиться. Может быть, часы не зарядились прошлой ночью.
И если бы случилось что-то плохое, Розали позвонила бы мне. Я был не сильно уверен в своей бывшей, но, когда дело доходило до чрезвычайных ситуаций, у нее не хватало духу выложить все. Она бы позвонила.
Поэтому я сделал все возможное, чтобы поработать несколько часов, но беспокойство отвлекало меня так же постоянно, как мой молчащий телефон.
Было почти обеденное время, когда зазвонил телефон. Я бросился к нему, так быстро крутанувшись на стуле, что опрокинул свою кофейную чашку — к счастью, пустую.
На экране высветилось название школы.
— Алло? — ответил я, уже вставая со стула.
Блять. Я так и знал. Что-то не так. Мне следовало действовать раньше. Надо было посоветоваться с Розали. Надо было позвонить в школу.
— Здравствуйте, мистер Доусон.
— Мисс Адлер. — Позже я проанализирую, почему я узнал ее мелодичный голос. — С Кэти все в порядке?
— Она, эм… у нее был плохой день. Есть ли шанс, что вы сможете оторваться от работы, чтобы зайти ко мне ненадолго?
— Уже в пути. — Я вышел из офиса, не замедляя шага, чтобы сказать Корбину, куда я направляюсь. Он мог предположить, что я направляюсь на ланч. Затем я помчался через весь город, нарушая все установленные ограничения скорости, пока не оказался в школе и не побежал трусцой по ее коридорам.
Как и во время моего визита на прошлой неделе, класс Деллы был пуст, если не считать Кэти, сидящей за своим столом, скрестив руки на поверхности. Вместо того чтобы сидеть в своем кресле, Делла присела на корточки рядом с моей дочерью, ее рука скользила вверх и вниз по спине Кэти.
— Привет, Одуванчик.
Кэти вскинула голову, по ее лицу текли слезы.
Мое сердце разбилось. Всем ли папам было больно, когда они видели, как плачут их дети?
— Что случилось? — Я поднял ее со стула, подхватив под мышки, и притянул к себе на грудь.
Наступил день, когда я не мог ее забрать. Слава богу, черт возьми, скоро наступит такой день.
Руки Кэти обвились вокруг моей шеи, крепко удерживая, когда она прижалась лицом к изгибу моей шеи.
Снаружи на детской площадке играли дети. Их крики и смех доносились сквозь высокие окна. Я просто крепче прижал свою дочь к себе.
— Ты ранена?
Кэти покачала головой.