— Вот ты как? Ну, извини. Сам напросился.
С этими словами выжимаю тряпку и запускаю в кота. Точно в цель! Тряпка, протащив Ваську по мраморному полу до конца коридора, припечатывает его к стене.
— Мяу! — подскакивает кот и удивленно глядит на меня.
Развожу руками.
— Я предупреждал! Сам виноват.
Пошел поменять воду в ведре, твердо осознавая, что урок прошел недаром. Возвращаюсь в зал. Вася спокойно лежит на спинке дивана. Придется повторить урок.
— Вася! Слушай сюда. Третьего раза не будет. Нельзя сидеть не только на столе, но и на диване, креслах, кровати. Ты меня понял? Вижу, не понял… Ну, извини.
Повторяю тот же самый трюк. На этот раз, подскочив, кот убегает во двор. Да, с ним придется поработать.
— Ты готов? — Это ребята вернулись из дукана. — А где кот?
— Не знаю. Наверное, во двор пошел мышей половить, — отвечаю я.
— Какие мыши? У нас их отродясь не было. К тому же кот у Татьяны с рук никогда не слезал. Она с ума сойдет, узнав, что он по двору бегал.
— Ну, не знаю… Не мышей, так пускай скорпионов, тарантулов или мух ловит. Вон их сколько развелось. Вроде и пищевых отходов нет, откуда только берутся? Каждый должен отрабатывать свой хлеб насущный. Надо заняться воспитанием кота.
— Насчет того, что каждый должен приносить пользу, я с тобой согласен, только с котом аккуратнее, — предупреждает Стас. — Бери банные принадлежности — и в машину, Тахир уже там, ждет.
Две радости в Афганистане — письма и баня. Письма в Афганистане — это единственная, ощутимая связь с Родиной, родными, близкими, друзьями. Без писем — труба. Без бани, впрочем, тоже. Баня была на территории батареи «Ураган».
Наконец-то я узнал, что такое «Ураган». Это ракетная система залпового огня. Не дай бог попасть под ее раздачу. По сравнению с ней знаменитая «катюша» — комариный писк.
— Познакомься, это Виктор — главный по бане, и не только… Как парилка? — спрашивает Стас.
Виктор, крепкий прапорщик из Белоруссии, приветливо здоровается.
— Как всегда, отличная. Проходите.
Баня и особенно парилка действительно были хороши. Я к этому делу как-то не очень, но в Афганистане без нее нельзя. Бани в Афганистане строились везде, где появлялось жилье, и даже — в полевых условиях.
Особенно часто мы парились летом. После жары и пыли, дружеского общения с афганскими товарищами по работе, местным населением, агентурой, душманами… в общем, баня необходима.
Пока Стас, Нур и Тахир колошматили друг друга эвкалиптовыми вениками, я пообщался с Виктором. Оказалось, что в Белоруссии у нас с ним есть общие знакомые. С Виктором мы сдружились, а после отъезда Стаса на Родину я стал «наследником» батареи «Ураган».
После помывки, в ходе которой я успел кое-что постирать, задерживаться не стали. Виктору предстоял прием каких-то важных генералов из Кабула. Нам не жалко, пускай моются после нас.
Вернулись на виллу. Только сели за стол, Стаса вызвал к себе шеф.
— Начинайте без меня, я мигом. Шефу координаты по бандгруппам передам — и назад.
Стас с москвичом Владимиром курировали основной отдел — пятый, занимающийся борьбой с бандитизмом. Володя был старшим, но вся нагрузка ложилась на Стаса. В Афганистан он прибыл после двухгодичного обучения в Высшей школе КГБ СССР. Владел языком дари. Стас планировал основные мероприятия, встречался с агентурой, осуществлял взаимодействие с бригадой. В общем, выполнял всю основную работу, которая входила в обязанности советника. К тому же он был «холостяком», и ему не надо было тратить время на приготовление обедов и ужинов для кота и жены, как это делал Володя. И для чего он с собой жену взял?
Зашумел мотор. Стас уехал. Разливаю водку по стаканам.
— Панджо-панджо, — говорит Нур, поясняя: — Это что-то вроде: поехали, по маленькой, по пять капель!
— Понял. Мне нравится. Панджо-панджо, — чокаюсь с ребятами.
Нур с Тахиром, наполовину выпив свои стаканы, отрывают их ото рта. С удивлением смотрят на меня.
— Ты чего нам налил? — спрашивает Нур.
— Как чего? Водочки, вот из этой бутылочки. Сам же достал ее из холодильника. Или забыл? В чем дело? — театрально возмущаюсь я.
— Сам почему не пьешь? — Тахир подозрительно смотрит на меня. — Ну-ка, дай твой стаканчик.
— Бери, мне не жалко, — улыбаясь, подаю стакан Тахиру.
Предварительно понюхав, он пробует из моего стакана и говорит Нуру:
— Слушай, у него — водка. — Снова пробует. — Действительно, водка!