Мы проходим разрушенные немцами деревни. Горько смотреть на это разорение. От некоторых деревень остались только надписи, даже развалин не видно: перемешаны в одну массу с землей. Какая ненависть кипит в сердце, когда бродишь в развалинах деревень! Люди жили, были счастливы. Во всех уцелевших хатах видна хозяйственность, культура. А теперь из-за проклятых гадов все разорено.
Что будет дальше, напишу. Бояться нечего. Правильно говорят: «Если придет смерть, то и на печке дома достанет, а нет, так и в самом пекле жив останешься».
Целую крепко.
2 мая 1943 г.
Добрый день, мамочка!
Ночами или дежурим, или строим различные сооружения. За это время я изучил повадки фрицев. Днем они почти не стреляют, можно свободно ходить, но не группами, а в одиночку, иначе немцы бьют из минометов. Ночью, наоборот, открывают отчаянную «страховую» стрельбу из пулеметов и винтовок, не целясь, просто по площади рассыпают пули — и все. Боятся наших разведчиков, которые часто таскают у них солдат. Неприятно ходить ночью: уж очень глупо погибнуть от этих дурацких шальных пуль. Интересно сравнивать поведение наших бойцов — славян (так здесь мы себя называем) — и фрицев. Фриц, если вылезет наверх, то пригнется и бежит, как шальной. Славянин идет спокойно, как у себя в деревне на улице. Немцы придумали очень подлую «штуку». Чтобы не рисковать своей «благородной» шкурой, заставляют женщин из захваченной ими местности подносить на передовую пищу. Я никак не дождусь момента, когда смогу принять более деятельное участие в истреблении фашистских гадов.
Поздравляю тебя с 1 Мая. Этот день мы встречали особенно в напряженной обстановке. Ожидали от фрицев какой-нибудь пакости, но все обошлось благополучно. Для предотвращения всяких попыток фрицев нам напакостить на вахту в эти дни встали лучшие наши люди. Я сейчас дежурю в дзоте, всего в 100–150 метрах от дзотов немцев. Фрицы здорово трусят, стреляют очень мало, особенно днем.
В первом часу ночи я с удовольствием выпустил подряд два диска, по видневшимся вспышкам немецких выстрелов. Жаль, что у меня нет снайперской винтовки! Это интересная охота. Наши снайперы ежедневно убивают несколько зверей. Место, где я сейчас живу, хорошее, сухое, песок, сосновый лес (бывший, а сейчас одни обломки), болото осталось позади.
Целую крепко.
4 мая 1943 г.
Здравствуй, мамочка! Я жив и здоров. Сегодня замечательная погода, весь день солнце. Войны как будто и нет: так тихо. Лишь изредка пролетит несколько мин или застрочит пулемет (видно, пробуют после чистки), и опять тишина. Так и хочется вылезти из окопа, походить по траве или полежать на горячем песке, на бруствере. В небе иногда пролетают самолеты. По немецким палят наши зенитки, и мы из пулеметов; по нашим — палят немцы. Небо такое ясное, что на редких облачках, лежащих против солнца, видны воздушные волны от разрывов снарядов. Это явление я наблюдаю первый раз в жизни. Волны видны даже на расстоянии до километра от места взрыва.
Траншеи у нас глубокие и сухие. Это здесь редкость. Я, так сказать, живу на курорте. Скука смертная. Ходить по траншеям надоело: все уже изучил. Я исправил все виды оружия: попадается много неисправного; заставил своих ребят все перечистить, — что не умеют, чищу сам. Хочу освоить немецкую магнитную мину, — их много валяется перед окопами. Но они все заряжены, и я не знаю, как к ним приступиться. А «не зная броду, не суйся в воду» — говорит русская пословица. Решил не трогать, пока какой-либо знающий человек не покажет.
Опасности я подвергаюсь очень редко. Сейчас ранение или смерть — дело чистой случайности или неосторожности. А я человек осторожный. Никакое ухарство и показное бесстрашие здесь не поощряется, а наоборот. Одно дело — погибнуть в бою, — это почетно, и совсем другое — погибнуть от шальной пули или мины по глупости.
Настроение у меня самое жизнерадостное. Тем более, что я наконец, кажется, обрел постоянное место и должность. Последние дни я работал наблюдателем. Вот интересная и в то же время скучная работа. Скучная, когда ничего часами не появляется в поле зрения, и интересная, когда удается что-либо проследить. Я уже успел изучить, когда фрицы идут за обедом и ужином, когда идут обратно, кто в какой дзот несет еду, и т. п. Последний раз я заметил, что около одного дзота, в котловине, фрицы устроились делить еду. Я бегом к минометчикам. «Помогите, — говорю, — фрицам поделиться». Минуты через три было прекрасно видно, как около дзота стали рваться мины, как, побросав все, полезли фрицы в дзот и как под конец взлетели на воздух термосы.