Если я останусь невредим, то больше всего надеюсь пойти учиться в Военную академию. За это время я успел полюбить военную службу. В общем ничего загадывать не хочу. Жизнь покажет.
Письмо Н. Чеховича товарищу Игорю
Здравствуй, Игорь! Вчера с удивлением узнал, что ты приехал и живешь в Москве. Как ты туда попал? Я думал, ты давно уже защищаешь Родину. Тем более, что в начале войны, еще не испытав ее прелестей, ты очень рвался в добровольцы. С тех пор прошло много времени. Здесь, на переднем крае, я встречаю людей, годных тебе в отцы; некоторые из них ничего не видят ночью, и то воюют. Я не сомневался, что и ты давно в армии. Помню, до войны ты так же, как и я, восхищался героями различных приключенческих книг. Описание сражений, битв, ночных поисков и т. п. давали обширные темы для разговоров о вкусе такой жизни. Действительно, при некоторой привычке такая жизнь очень много дает человеку. Есть своеобразная прелесть в риске жизнью — об этом ты тоже много говорил до войны. Почему же ты не пошел испробовать это, а наоборот, забрался в самые дебри Сибири? Чем же ты вспомнишь войну? О чем будешь рассказывать?
Конечно, в войне есть много тяжелых моментов, о которых и вспомнить неприятно. Но зато ты никогда, живя в тылу, не узнаешь таких ощущений, как на фронте. Во время последней операции, проведенной мною, был один момент, который я не променял бы на самые приятные минуты моей жизни. Один этот момент вознаградил меня за все неудобства, предшествовавшие ему. Пришлось около двух километров итти по залитым до пояса водой траншеям, более сотни метров ползти по мокрой от непрерывного дождя, изрытой воронками глинистой почве нейтральной зоны, ежеминутно ожидая, что наткнешься на мину. Но зато потом, когда все было готово к штурму!.. Сжимаешь в руке ракетницу и думаешь, что одного движения пальца достаточно, чтобы привести в действие всю операцию. Невольно оттягиваешь эту секунду, наслаждаясь своей властью. Чувствуешь, как в темноте, ожидая сигнала, напряглись люди, а за далеким горизонтом наблюдатели минных батарей тоже ждут сигнала. Переживал ли ты когда-нибудь такую минуту? А затем хлопнул выстрел, взвилась зеленая ракета, — и началось такое, чего никогда ни один писатель не мог описать так, как бывает на самом деле. Разрывы двадцати гранат, треск автоматов, разрывы мин в глубине немецкой обороны — все смешалось в захватывающую до опьянения музыку штурма. Такого момента ты тоже никогда не переживал! Не испытывал не поддающегося определению чувства, когда автоматной очередью прошьешь мелькнувшую в траншее тень. Я никогда не думал, что с таким легким сердцем отправлю на тот свет человека, — правда, за людей я не считаю это зверье. Не буду описывать отход, после того как действовавшие со мной разведчики выловили «языка». В отходе уже нет ничего особо интересного.
В общем скажу еще раз, что если вернусь живым, то будет что вспомнить, а если нет, то меня будут вспоминать мои боевые товарищи. Вот и все, что я хотел написать. Может быть, и не нужно было этого писать. Меня просто очень удивило, что ты, так много говоривший и писавший о геройстве боевых схваток и т. п., не использовал возможности испытать все самому. Раньше я так и понимал из твоих слов, что, представься тебе малейшая возможность, и ты первым пойдешь в бой. На этом кончаю.
Николай Чехович.
Письма Н. Чеховича к матери и Шуре
30 ноября 1943 г.
Здравствуй, мама!
Хотя времени нет совершенно писать, но не могу — «душа не терпит»: хочется поговорить с тобой.
Как я люблю читать твои письма! Спасибо, что ты их пишешь часто и описываешь все малейшие подробности. Мне все очень интересно. Прости только, что не могу регулярно отвечать.
Хочется поделиться мнением по каждому вопросу. Сейчас у меня лежат без ответа, помимо твоих, письма от Игоря, Шуры, Лиды. Я отвечаю в первую очередь тебе.
Как я тебе благодарен за текст присланной песни! Сколько она мне напомнила хорошего! Когда-то давно, когда еще не было войны, я слушал концерт. Тогда я услышал эту песню. Слов не запомнил, но музыка, прекрасно гармонирующая с моим настроением, в этот вечер глубоко запала мне в душу. Я сам сочинил текст песни. Она весь вечер звучит у меня в сердце. Тогда я был мечтателем, это немного есть и сейчас. Пока все спокойно, мы на отдыхе. Отчего не помечтать, как в былое время? В бою я действую с холодным расчетом. Но стоит вернуться с задания, с полчаса провести в землянке, как уже снова приходят мечты о чем-нибудь особо героическом. И это несмотря на то, что прекрасно знаешь, что «война есть война» и нечего искать в ней ту красоту, какую мы привыкли представлять себе в мирное время и сейчас в тылу.