Естественно, весь этот рассказ по большей части был мною вымышлен, вернее, додуман, на основе тех односложных ответов, которые мне удалось выдавить из Хью. Особенно это касалось тех чувств и эмоций, которые как мне казалось, должен был испытывать Хью при жизни. В данный момент, он не выражал никаких переживаний по поводу своей смерти или предательства брата. Возможно, виной этому было его подвешенное к верху ногами состояние.
Я невольно проникся сочувствием к несчастному мертвецу – такая жестокая смерть в цвете лет, да еще от руки того, кого он считал своим самым лучшим другом! Такого и врагу не пожелаешь! А теперь душа его не находит упокоения, заставляя мертвое тело слоняться по окрестностям Автальона.
- Ты можешь ныне упокоиться, Хью! – торжественно сказал я, - Ибо весть моя принесет умиротворение душе твоей! (Откуда только брались эти выспренние выражения, что сами собой слетали с моего языка – в обычной жизни я так не говорил. Но отчего-то, в общении с покойником, меня пробивало на этот высокопарный стиль). – Рука, погубившая тебя, принадлежала не брату твоему, а вселившемуся в его тело и овладевшему его рассудком зловредному духу, сиречь демону! Мнится мне, что брат твой отчаянно пытался бороться со злобным паразитом, потому и убил тебя последним! Знай же, что и душа брата твоего уже покинула сию мрачную юдоль, и скорее всего, пребывает на небесах, демон же управляет пустой оболочкой его тела. Тебе некому мстить, посему упокойся с миром, и не тревожь покой ныне живущих!
Даже не знаю, чего я ожидал после этих слов - может, что душа Хью воспарит на небеса в луче света, или как минимум, покойник перестанет дергаться на дереве и станет, наконец, по-настоящему покойником. Ровно ничего из этого не случилось. Кажется, мне придется пересмотреть мои представления о ходячих мертвецах и зомби, также как и о демонах.
- У тебя осталось здесь неоконченное дело? – спрашивал я Хью, переминаясь с ноги на ногу – шутки шутками, а я уже замерз так, что не чувствовал пальцев на ногах. – Ты хочешь отомстить?! Ты собираешься убить кого-то?
Ответа не последовало. Что же держит его на этом свете, если не жажда мести?!
- Куда ты направлялся? – наконец, спросил я, дыша на пальцы.
- К Сабогору, - лаконично ответил мертвец.
- А что тянет тебя туда? Что ты там забыл?!
- Часть моей души, - прогудел мертвец глухим голосом.
Так, понятно.… То есть ничего непонятно.
- И где эта часть? В Лабиринте? – по-прежнему без ответа. Попробуем по-другому.
- А каким образом твоя душа разделилась? И когда? В момент смерти? Или раньше?
- Раньше, - ответил мертвец и опять замолчал. Вот как тут не сойти с ума?! Меня уже трясло от его излишне кратких ответов. Хотя, возможно, причиной этому был холод. Я сделал глубокий вздох, и продолжил допрос:
- Кто разделил твою душу? – буду задавать вопросы по одному, может хоть так что-то пойму.
- Профессор Ларер, - последовал загадочный ответ.
- Э-э-э, профессор чего?
- Академии Тиариссы
Я чуть в снег не сел – вот это новость! Коллега! До меня постепенно стало доходить – Хью был не просто сыном архивариуса, он поехал учиться в Академию. Только в отличие от меня Хью ее закончил, а следовательно стал полноправным магом с дипломом и Искрой. Что-то такое нам рассказывали на первом курсе… Что-то о великом жертвовании… Типа, каждый новоиспеченный маг, жертвует частью своей души, дабы служить церкви, короне и обществу. На деле, никто это сильно в голову не брал, потому что речь шла не более чем о настройке Искры на ее нового владельца. Для этих целей действительно брали слепок ауры, или это было больше, чем просто слепок? Возможно, студентам, говорили не все, и расплачиваться за принадлежность к сословию магов приходилось гораздо большим, чем нам представлялось?! Я невольно сглотнул – получается, доучись я до конца и меня бы ожидало бы такое разделение?! Ну и ну! Интересно, говорят ли об этом студентам? Хотя, может, и говорят – в момент получения диплома. Когда бедняга прошел уже все: огонь, воду, бессонные ночи и многочасовые изматывающие экзамены, и тут тебе говорят - мол, осталась лишь маленькая формальность.… И кто не согласится?! Уверен, что соглашались все.