- Мне раздеться? – спросила она, дрогнувшим голосом.
- Это подождет, - ответил я, забрасывая одну ногу на другую.
- Чего подождет? – девушка так часто хлопала ресницами, будто пыталась взлететь.
- Подождет, покуда к тебе не придут, - ответил я, закусывая губу, чтобы не расхохотаться – очень уж она забавно удивлялась.
- Кто не придет? – в глазах Адель мелькнула паника.
- Муж твой.… Или возлюбленный.… Тот, кто должен сюда вломиться в самый ответственный момент и обвинить меня в том, что я покушаюсь на твою честь – вы ведь так работаете, не так ли? Ты заманиваешь сюда простаков, а в самый ответственный момент – ОПА! - вваливается амбал с дубиной. И перепуганный клиент готов отдать вам все свои деньги, лишь бы ему дали уйти живым и жене не настучали!
Адель сдавленно пискнула и метнулась к выходу. Я перехватил ее на полдороге, замотал в снятое с кровати покрывало, и, засунул этот брыкающийся сверток в шкаф. Кажется, она крыла меня, на чем свет стоит, но выйти из шкафа не могла – я подпер дверцы тяжелым дубовым стулом. Так, теперь надо полагать, должен появиться ее мужик. Наверняка он сидит где-то снаружи и ждет сигнала, только какого?
- Эй, ты какой знак своему хахалю подаешь? – спросил я шкаф.
Ответом мне были ругательства и сдавленные рыдания. Подумаешь, ну и не надо. Сам догадаюсь. Мой взгляд упал на простую масляную лампу, стоящую на подоконнике. Ну, конечно… Я подошел к лампе и потушил фитиль. После чего взял второй стул и, подняв его над головой, стал возле входа. Долго ждать мне не пришлось. Уже через несколько минут входная дверь отворилась, и по коридору протопали тяжелые шаги. - Сюрприз! - сказал я, опуская на голову вошедшего тяжелый дубовый стул. Мужик обернулся, посмотрел на меня налитыми кровью глазами и только после этого вырубился. – Какой здоровяк! – подумал я, - такому даже удар стулом по голове ничем кроме шишки не грозит.
- Курц! Курц! – донеслись крики из шкафа. – Что ты с ним сделал, скотина? Что ты сделал с моим братом?
С братом?!! Да у нас тут, оказывается, семейный бизнес!
- Все с твоим братцем будет в порядке! – ответил я шкафу.- У него черепушка такая крепкая, что ему и гранитная скала ничего не сделает. Завтра оклемается, как огурчик будет.
Вместо признательности за успокаивающую весть, Адель принялась поносить меня по второму кругу. Что за люди?! Никакой благодарности.
- Да успокойся ты, - я вдруг почувствовал жуткую усталость и присел на кровать. – Мне от вас кроме ночлега ничего не надо. Переночую и утром уйду. А ты пока в шкафу посидишь – мне так спокойней будет. И братца твоего я к стулу привяжу, уж не обессудь. Он парнишка крепкий, может раньше времени очухаться, а мне сюрпризы не нужны.
Я отыскал на кухне кусок добротной веревки, и примотал ее тело Курца к стулу. Кроме веревки я нашел на кухне кастрюлю вполне приличного супа и ломоть вяленого мяса. Надо ли говорить, что спать я отправился в самом лучшем расположении духа.
Зато пробуждение было не из приятных. Разбудил меня грохот, раздавшийся совсем рядом с кроватью – это Курц допрыгал на стуле из кухни, и пытался поднять свой нож, который он уронил вчера вечером. Я одним прыжком оказался рядом с ним и, отшвырнув нож под кровать, врезал не по делу шустрому Курцу по уху.
- Что случилось? Курц, ты живой? Братик?! – донеслись из шкафа отчаянные крики.
- Живой, живой, - подтвердил я зловещим голосом. – Только это ненадолго.
Что поделаешь – если меня разбудить не вовремя, у меня чувство юмора портится. Могу что-нибудь, и ляпнуть невпопад.
Адель замолчала, а потом из шкафа начали доноситься совсем уж странные хрипы. Душит она там себя что-ли? Или это у нее смех такой?
- Идиот, у нее падучая! – заорал Курц. – Быстро доставай ее из шкафа!
О, черт! Я подскочил к шкафу и, быстрым движением отодвинув стул, вытащил девушку. Было видно, что у нее приступ – она билась головой об пол, размахивала руками и бормотала что-то неразборчивое. Глаза у нее закатились, из уголка рта свисала нитка слюны.
- Голову, голову ей держи! – кричал Курц со стула. – Не давай ей биться головой об пол! И ложку между зубами!
- Понял! – я уложил девушку на кровать, и держал ей руки, пока приступ не начал стихать. За ложкой нужно было бежать на кухню, поэтому я просто запихал ей в рот кусок простыни, просто чтоб она себе язык не прокусила. Приступ был не долгим – минут пять, но крайне изматывающим. Наконец, девушка стихла, расслабилась и, кажется, заснула. А может, сознание потеряла. В любом случае, глаза ее были закрыты, спазмы лишь изредка сотрясали ее тело и я рискнул вытащить кляп из ее рта.