Зато на постоялом дворе меня, как в анекдоте, ждали две новости – хорошая и плохая. Хорошая заключалась в том, что я не опоздал – одержимый был еще жив, и демон до сих пор не подобрал себе новый транспорт. В основном, это произошло потому, что родные связали и заперли бесноватого в подвале, где он и провел в одиночестве несколько дней. Плохой новостью было то, что отчаявшись привести одержимого в себя, родня выписала из ближайшего монастыря священника. И не просто священника – экзорциста! С этими ребятами мне до сих пор сталкиваться не приходилось. Вернее, я знал о том, что они существуют, но до сегодняшнего дня они еще, ни разу не попадались на моем пути. Вполне возможно, что этот случай просто был уж слишком очевидным примером одержимости, и у Епископата просто не было другого выбора, кроме, как послать своего представителя на место событий. А в остальных случаях, они предпочитали заниматься теоретическими изысканиями. Во всяком случае, отец-экзорцист был очень похож на кабинетного работника – худой, сутулый, бледный, с длинными нечёсаными космами. Но глаза его горели неподдельным воодушевлением, и мне это сразу не понравилось. Не хватало мне еще любителя-энтузиаста для полного счастья. Вряд ли Повелитель отнесется с пониманием к тому, что, из-за такого конкурента, я упустил демона.
Все эти мысли пронеслись в моей голове, пока я протискивался через, заполонившую двор "Черной кошки", толпу. Все с нетерпением ждали выхода священника, который в данный момент разговаривал с семьей несчастного, вкушая попутно жареного каплуна. Я протолкался к окну таверны и заглянул внутрь – так и есть- сидит, чавкает. Может он вообще дилетант какой-нибудь, сейчас выйдет, кадилом помашет и сообщит, что демон повержен. Но тут священник достал кольцо с Искрой, надел его не палец и мои робкие надежды на то, что мне не придется сильно напрягаться, развеялись как дым. Черт, черт, черт! Как же быть?! Я ведь даже не знаю, как эти экзорцисты действуют! Перво-наперво, нужно подобраться к нему поближе, решил я для себя, а там видно будет.
Я подождал, пока священник закончит трапезу и выйдет на крыльцо, после чего бросился к нему в ноги, всеми силами изображая восторг верующего при виде пастыря. Священник растрогался и благословил меня, спросив, чем вызвано такое исступление. Я отвечал ему, что лишь глубочайшее почитание его сана, вынуждает меня пасть перед ним ниц. При этом лицо мое приняло выражение, граничащее со слабоумием, глаза были вытаращены как у лягушки, а руки сложены в молитвенном жесте. Будь я на месте священника, я от такого чучела бежал бы со всех ног, но экзорцист принял все за чистую монету. Чуть слезу не пустил. "Сколь отрадно, - говорит, - видеть такое рвение, да еще у столь юного отрока. Встань, чадо, и поведай мне кто ты!"
Я перестал подметать пыль во дворе полами своего камзола и поднялся с колен. Глаза, я, правда, таращить не прекратил – только б косоглазие не заработать от усердия! Священнику же я поведал, что прихожусь сыном уважаемому городскому ювелиру, и что родители мои были весьма набожными и воспитывали меня в любви к господу и матери нашей – церкви! И что смолоду не было у меня мечты большей, чем принять постриг, только вот на моем попечении младший брат и сестра, потому и вынужден тащить лямку и торговать, вместо милых сердцу молитв и постов. По стечению обстоятельств, попав, на сей злосчастный постоялый двор, я увидел вдруг святого отца, что взволновало мое сердце чрезвычайно, ибо роль, уготованная ему суть героическая. Словно рыцарь в сияющих в доспехах, он стоит на страже, ограждая сирых и убогих, от потусторонних адских монстров. Все, чего я просил и на что мог лишь робко надеяться – это скромно присутствовать при изгнании демона, вознося свои молитвы за успех церемонии.
Сказать, что речь моя имела успех, значит покривить душой. Толпа любопытствующих, до сих пор наблюдавшая за происходящим со стороны, после моих горячих слов, вдохновилась чрезвычайно, и устроила священнику настоящую овацию, словно он был героем, отправляющимся на войну. Сам экзорцист, совсем растаявший от такого почета и уважения, уже не имел ничего против присутствия постороннего при изгнании демона, так что в подвал мы спускались все вместе. Единственным, кто не поддался всеобщему ликованию, был отец несчастного одержимого мальчика, и, отпирая нам дверь он бросал на меня мрачные взгляды исподлобья, от которых мне становилось малость не по себе. Даже не знаю, о чем он там договорился с экзорцистом, но лишний свидетель процесса, его явно не обрадовал.