Из своего места в углу, я, торопясь, как мог, штопал столбик света, ограничивая его элементами тьмы. И это притом, что отец Анастасиус не успокаивался, продолжая громко вещать, по-прежнему держа руку на Искре:
- О, дух зловредный, я приказываю тебе выйти и удалиться без промедления! Возвращайся ныне туда, откуда ты явился и не приходи до тех пор, пока тебя должным образом не вызовут! Прочь, заклинаю во имя Благого Всемогущего! Дерзость твоя да станет твоей погибелью, ибо Бог Войны и Возмездия узрел тебя Своим Соколиным Оком! Изыди! Изыди, прежде чем Его ужасный гнев обрушится на тебя и на весь род твой, или Его карающая длань превратит тебя в ничто!
Не знаю, как после таких слов чувствовал себя демон, но мне было совсем не до смеха. Пот лил по моему лицу в три ручья, я задыхался от напряжения, а гадский свет все никак не сдавался. Видимо священник поддерживал портал открытым, воздействуя на Искру. Может, его кадилом по башке треснуть? Не факт, что поможет. Да и не смогу дотянуться – демон рвался вверх изо всех сил, и я даже на секунду не мог ослабить внимание и оставить поток открытым. Черт, а кольцо?! Кольцо же осталось в сумке! Как же мне достать его, если поток трясется как ненормальный, того и гляди прорвется, а элементов тьмы и так уже почти не осталось. Что же делать?!
Я перешел на нормальное зрение и принялся лихорадочно оглядываться по сторонам. Только увлеченностью церемонией можно было объяснить то, что священник и хозяин дома, до сих пор не заметили, что в комнате было светло как днем, притом, что свеча была только одна и та чадила. А может, они объясняли это для себя святостью церемонии и снисхождением святого… чего бы то ни было. Не отвлекайся! Ищи тьму! Я опять перешел на внутреннее зрение. Дело было еще хуже, чем я думал. За те несколько секунд, на которые я ослабил контроль над световой воронкой, мой контур зиял прорехами в нескольких местах. Да что ж такое! Не иначе демон постарался, сам поток и вполовину не обладал такой мощностью, чтобы так разметать преграду из элементов тьмы. Вот не думал, что демоны на такое способны! Я принялся закрывать контур, используя последние крохи темноты, находящиеся в комнате.
Экзорцист тем временем творил уже что-то совершенно уму не постижимое. Он взял листок, на котором записал все «имена» демонов, смял его, и, потрясая им над головой, провозгласил: "Я над тобой! Ты не устоишь передо мной! Ты отверг Истину и проклят навеки! Я исторгаю тебя! Я бросаю тебя в Бездну! Я обращу тело твое в пепел, чтобы среди людей не осталось ни следа, ни памяти о столь мерзкой сущности". После чего священник бросил листок в кадило, и, когда тот догорел, принялся громко нараспев скандировать: «Амри мараца, мараца, атман деона ластадца мараца марица – маран!».
Если бы мне не было так плохо, я бы расхохотался. Но мне было совсем паршиво – свет полз из всех углов, сердце в груди гулко стучало об ребра, пальцы онемели, и по ним раскатывался противный холод. Темнота, где еще есть темнота?! В соседней комнате? Не дотянуться. Неужели уйдет, гад?! Я еще раз прошелся внутренним взором по всем предметам в комнате. Нет, все пусто. Я использовал все ресурсы. Все, что может давать тень. Да таких предметов тут, честно говоря, не так много и было: стол, тюфяк, пара стульев, ну и люди. Стоп! Люди.… А если…
Я заглянул в ауру хозяина дома – да, темноты там предостаточно. И беспокойство, и сомнения, и ложь – все было в наличии. Да один этот случай с сыном должен был оставить неизгладимый след на ауре, горе тоже дает темный цвет. Вопрос был только в том, смогу ли я его использовать? Я потянулся к нему, и к моему собственному удивлению, темнота подалась мне на встречу. Это было необычно. Мне приходилось по-другому действовать, притягивая элементы тьмы. Ну, как если бы мне вдруг за столом дали вместо ложки лопату – сложно, но возможно. Главное, у меня получалось! Я перетягивал элементы тьмы, латая контур, который демон к тому времени разрушил почти окончательно. У меня пересохло в горле, пульс отсчитывал быстрые, безумные удары сердца, поток сотрясался от бешеных попыток демона вырваться, но я держал контур. Невероятным усилием воли, я не давал прорехам в контуре разрастись, чиня их элементами тьмы из ауры хозяина таверны. Не знаю, сколько бы я так продержался, но, на мое счастье, священник решил, что пора закругляться.
Взяв со стола колокольчик, он провозгласил: «Я звоню в колокольчик» и действительно позвонил три раза. И о своих дальнейших действиях он также предупреждал заранее:
- Я закрываю книгу.
- Я тушу свечу (В комнате от этого темнее не стало, но никто так внимания на это и не обратил),