- Что бы вы не говорили, Ваше Величество, я по-прежнему против! – мать сидела на бархатной кушетке у окна, и по ее выпрямленной спине и гордо задранному подбородку, можно было предположить, что она вне себя от гнева.
- Подумай о благе королевства, дорогая, - отец стоял спиной ко мне около книжного шкафа, и рассеянно листал какой-то фолиант. – Если в ближайшее время не пойдет дождь, весь урожай погибнет. Подумай о тысячах крестьян, которым нечего будет есть.
- Ах, какая мне разница! – королева схватила со стола веер, и принялась энергично обмахиваться. – Вы не заставите меня дать согласие на этот кощунственный языческий ритуал! Хватит, один раз я уже согласилась! И что из этого вышло! Не этому меня учили в доме моего отца в Дагобаре! Я получила строгое воспитание, достойное благородной дамы и хорошей прихожанки, и я не позволю в своем доме попирать мои принципы! Вы не заставите меня…
Что ответил ей отец я уже не слышал – Наставник выпихнул меня из комнаты, чтобы я не стал свидетелем неподобающей моим глазам сцены. Но судя по всему, Его Величеству все же удалось уговорить королеву, поскольку вышли они вместе, рука об руку, и по их поведению, никто бы не сказал, что они только что так безобразно ссорились. Ее Величество прошла мимо меня стремительным шагом, не удостоив даже взглядом, впрочем, как всегда. . Король же остановился, осмотрел меня, и со словами: "Вырос", хлопнул по плечу. После чего проследовал за королевой.
Теперь я ловил на себе любопытные взгляды и замковой прислуги. Весь оставшийся день я провел, запершись в своей комнате, даже к ужину не спустился. Но к вечеру голод стал совсем нестерпим, и я решил взять на кухне что-нибудь, что осталось от ужина. Ночной дворец был пуст и темен. Только у покоев короля дежурил лакей, да и тот дремал, развалившись в кресле. Зато кухня была еще освещена и через щель в двери, я увидел двух поварят, заканчивающих уборку. Почему-то мне стало стыдно, словно я был воришкой, который пытается что-то стащить. Я решил подождать, пока они закончат, и присел на ступеньку за дверью.
- А король-то согласился, - вдруг сказал один из поварят, не переставая помахивать метлой.
- Думаешь, это поможет? – ответил второй. – Сдается мне все это враки и холопские выдумки.
- А вот увидишь – они возьмут его кровь и дождь тут же пойдет!
- Неужто всю кровь?!- второй поваренок округлил глаза.
- До последней капли! – жутким голосом завыл первый поваренок, выпячивая зубы как заправский вампир.
- Дурак, напугал! – второй поваренок замахнулся на первого полотенцем и они затеяли шуточную драку.
Дальше я не смотрел. У меня внезапно пропал аппетит, а вместе с ним и причины стоять в дверях кухни. На негнущихся ногах я поднялся в свою комнату и до утра забылся тяжелым сном.
Утро не принесло ни облегчения от жары, ни хороших новостей. Когда я спустился в класс, где мы занимались с Наставником, то увидел, что тот поджидает меня в костюме для путешествий, рядом с дорожными баулами.
- Вы уезжаете?! – воскликнул я, не веря своим глазам.
- Увы, мой мальчик, - вздохнув, ответил тот. – Вернее, меня отсылают. Я должен был уехать еще ночью, но решил все же попрощаться с тобой.
- Но почему?!!
Вместо ответа Наставник потрепал меня по волосам, велел хорошо себя вести и не забывать молиться и чистить зубы. Как он уходил я помню смутно – от навернувшихся на глаза слез я почти ничего не видел и не соображал. И, как я ни сдерживался, стоило слуге вынести последний баул, как непрошеные слезы ливнем хлынули из глаз. Я рыдал почти час, и перестал просто от того, что у меня не осталось сил даже на плач. Приказ явиться к воротам я принял почти равнодушно, и, как был – с распухшим носом, растрепанными волосами и в грязной рубахе, спустился вниз. Кто-то помог мне забраться на телегу, и мы тронулись. Окрестности я не рассматривал – какая разница, где тебя убьют?! А в том, что меня везут убивать, я уже не сомневался.
Резкое "Тпррру" вывело меня из оцепенения. Я сел и принялся оглядываться. Это место было мне знакомо. Древний дольмен посреди леса. Матушка Дица однажды взяла нас сюда. Я был тогда совсем маленьким, но помню эту поездку хорошо. Матушка долго молилась перед дольменом, а мы с братьями игрались неподалеку. После этой поездки у Матушки родилась девочка (долгожданная, вымоленная – это после четырех-то пацанов!). Воспоминания заставили мое сердце болезненно сжаться – обычно я старался не вспоминать о своем детстве – слишком сильную боль это мне причиняло. Тем временем вокруг меня собралась достаточно большая толпа нарядных крестьян с ветвями и колосьями. Женщины щеголяли в венках из цветов, один другого краше. Все пели песни и казались веселыми и довольными. Неужели эти люди действительно собираются меня убить? Пока что никто не проявлял ко мне враждебности. Косились с любопытством, но никто не приближался.