Послушно склоняю голову во время молитвы и присоединяю свои мольбы к молитвам священника. Он был дагобаром, с типичным для этого народа длинным, с горбинкой носом и смуглой кожей. Волосы у него были замечательно густые, с шикарным ореховым отливом, и видно было, что он очень ими гордится. Периодически он откидывал голову назад, что бы все могли полюбоваться той великолепной волной, которую они описывали, рассыпаясь по его плечам. Несколько дам среднего возраста, млели в первом ряду, не сводя с красавца-священника своих глаз. Жаль, я не мог сказать им, что все их надежды беспочвенны – дагобары, или народ холмов, как они себя называли, очень ревностно относились к религии. Я бы даже сказал – слишком ревностно. Как поговаривали злые языки – это было потому, что у них кроме веры ничего и не было. Отчасти это было верно: дагобары были не просто бедными – нищими. Скудные склоны их холмов давали плохой урожай, и, кроме тощих коз никакие животные там не водились. И нравы у них были самые, что ни на есть, суровые. Один из уважаемых торговцев попал в тюрьму только за то, что прилюдно поцеловал свою жену. Замужние женщины носили на голове что-то типа полупрозрачного платка, скрывавшего черты лица. Незамужние девушки вообще из дома выходили только раз в неделю и только в церковь. Все посты соблюдались на полном серьезе – в четверг, считающимся постным днем все мясные лавки стояли закрытыми, так что, даже захотев, вы не могли нарушить святость постного дня, а питейные заведения закрывались сразу после полуночи. Священник пользовался у дагобаров уважением и почетом которые не снились иным королям. Надо отдать им должное – я ни разу не слышал, чтобы священника поймали на неподобающем поведении или взяточничестве. И от других они требовали быть столь же непогрешимыми. Ко мне однажды на улице подошел пожилой пастырь, и громогласно сказал, указывая на меня своим посохом: «Покайся, сын мой, ибо по твоим глазам я вижу, что недавно ты прелюбодействовал!». Я подумал, что это шутка, и ответил что-то вроде: «Не обращайте внимания, святой отец. У меня всегда такие глаза после чревоугодия и пьянства». Священник юмор не оценил, и следующую ночь я провел в кутузке. После этого желание посещать Страну холмов у меня пропало совершенно. Так что напрасно пухлые вдовушки пожирали преподобного глазами – священнику - дагобару плотские утехи были не нужны. Он был женат на своей показной святости и той власти, которую она давала ему над простыми прихожанами. Наверно я судил его слишком пристрастно, но у меня была веская причина не любить жителей Страны холмов. Я знал одного из них. Вернее одну. Мою мать.