Магия света была полной и бесспорной монополией святой церкви. Ее секреты оберегались так тщательно, что за одну попытку проникнуть в эту тайну, непосвященному грозила смертная казнь. Впрочем, обычному магу это было сделать просто не под силу. Искры магов второй и третьей степени блокировали все попытки использования ими элементов света. Только маги первой степени могли получить доступ к Святому знанию и тогда блокировка снималась. Я, честно говоря, не понимал из-за чего весь сыр-бор. Неужто только из-за того, что в глазах простецов свет всегда ассоциировался с богом? Для меня вот, свет был таким же элементом, как и все остальные. При желании, я, наверно, мог бы отправлять сообщения и самостоятельно, но стоило ли так утруждаться, если за пару медяков это можно сделать в любой церкви?! Видимо, обвиняя меня в лени, Повелитель был не так уж и ошибался. Ну да бог с ним.
- Каков текст сообщения? – служка прервал свою хвалебную речь о преподобном дагобаре, чтобы заняться, наконец, делом. Машина дернулась и негромко загудела, в центре колокольни сформировался неяркий столбик света.
- Жду в условленном месте, - сказал я, пересчитывая оставшиеся от продажи колец деньги. Да, на четыре слова должно было хватить и еще оставалось на ужин.
Машина завибрировала, луч стал набирать яркость, мерцая и переливаясь так, что на него невозможно было смотреть. Света столько, что мне уже кажется, что служка не сидит на стуле, а парит невесомо в воздухе, не имея никакой опоры. Еще несколько мгновений, пока машина заканчивает работу, я моргаю и щурюсь, пытаясь избавиться от скачущих перед глазами пятен.
- Сообщение не отправлено, - в голосе служки слышится легкое недоумение. – Вы уверены, сударь, что параметры правильные мне дали?
- Уверен, - говорю я. – Ну-ка попробуй еще раз!
Черт с ним, с ужином! Если сообщение опять не пройдет, мне кусок в горло не полезет.
Служка снова запускает машину. Вновь переплетение ярких лучей света, гул и вибрация. И вновь тот же результат.
- Чей-то не хочет ваш получатель принимать от вас весточку, - с явным злорадством в голосе комментирует служка произошедшее. – Небось, поссорились с зазнобой-то, а сударь?
Я буркнул что-то утвердительное, расплатился с ним и, стараясь не торопиться, сошел вниз, держа на лице натянутую улыбку. Рыжий служка был неправ. Сообщения предназначалось вовсе не для девушки, и вообще не для человека. И тот факт, что оно не прошло, вызывал у меня самые нехорошие предчувствия. Элемент света отличался от прочих стихийных элементов своей надежностью и стабильностью. Сообщение могло не дойти только если получатель либо находился в полнейшей беспросветной тьме, что было нереально, поскольку рассеянные элементы света можно было найти даже самой темной ночью, либо, если получатель сам отказывался принимать сообщение. А это означало.… Это означало, что его остроухое сиятельство решил меня кинуть….
… Кованый мост гремел под нашими ногами и тревожил гулкими звуками сонную, неспешную речную воду. Я бежал неправильно, не думая о дыхании, и теперь из груди у меня рвутся сухие, царапающие хрипы. Впрочем, Гай не в лучшем состоянии. Стискивает зубы и жмурится, пытаясь удержать громкий рваный кашель. Шуметь нельзя – преследователи совсем рядом. Но если нам удастся пересечь мост – пусть, хоть локти кусают, нас им уже не поймать! Я схватил Гая под локоть и потащил по направлению к невысоким домам на другой стороне реки. Студенческий квартал был построен сотни лет назад, много раз горел и перестраивался и теперь представлял собой такой лабиринт, что даже старожил мог в нем заблудиться, просто перепутав поворот. Ворота в квартал уже совсем близко. Так близко, что я уже могу видеть огонек свечи в ближайшем окне.
- Ну, все, оторвались! – прокричал Гай с ликованием в голосе.
Это понимали и наши преследователи. Едва мы свернули за угол, когда раздался выстрел. Пуля прошла наискось, проделав дыру в противоположной стенке, и под ногами захрустели куски черепицы.
- Уходим под фейерверк! – бросил Гай сзади, - провожают с честью!
Остановились мы только у «Падающего листа». Вернее свалились – каждый раз забываю об этой ступеньке перед входом. С трудом принимаю вертикальное положение, потирая ушибленное место. Рядом стонет Гай.
- Эй, ты жив?
Гай смотрит на меня и вдруг прыскает в кулак от смеха.
- Придурок, - говорю я, но вместо злости в голосе звучит облегчение. Ну, не могу я на него долго сердиться.