Я был так раздражен и зол на самого себя, что даже наорал на горничную Донны, безвредное и пугливое существо, чье имя я так и не смог запомнить. Горничная часто-часто захлопала своими бесцветными ресницами, будто собираясь взлететь, и убежала реветь в другую комнату. Пришлось извиняться. Дверь в комнату она так и не открыла, так что я был вынужден произносить слова утешения в замочную скважину. Теперь я чувствовал себя не только идиотом, но еще и сволочью, срывающей зло на невинных девах. Подгоревшая яичница и остывший кофе моего настроения не улучшили.
Но кроме тяжелых воспоминаний, была у меня еще одна причина для раздражения, а именно – предстоящее мне посещение городской библиотеки. Я откладывал его, как только мог, но теперь у меня, похоже, не осталось выбора.
Библиотека Сарласа, в отличие от других библиотек, представляющих собой пыльный и скучный склад книг, была местом особенным. И особенным оно было от того, что у нее был свой дух-хранитель. Вообще жильцы, или домовые, как их еще называют, были явлением не таким уж и редким. Стремление давать жизнь, было естественным и самым сильным желанием любого растения. До тех пор, пока тепло и влага заставляли бурлить соки внутри ствола дерева, жизнь пробивалась наружу – в виде листьев, цветов, плодов.… И даже срубленное дерево продолжало давать жизнь, но так как связь его с корнями оборвалась, то и жизнь, порожденная таким способом, была извращенной и сумасшедшей. Поэтому жильцов не любили и боялись – кому охота получить ни с того ни с сего утюгом по лбу, или обнаружить засоленные на зиму припасы безнадежно испорченными. Творили они дела и похуже – к существам, погубившим дерево, давшее им жизнь, жильцы сантиментов не испытывали. В южных лесах, где нет возможности строить дома из камня, был народ гориков. Каждые пятьдесят лет (а это приблизительно срок, за который жилец становился достаточно крепким, чтобы начать вредить обитателям дома), горики сжигали свою деревню дотла и переезжали на новое место. Были, правда и те, кто утверждал, что делают они это из страха не перед домовыми, а перед королевскими налоговыми инспекторами, но дела это не меняло.
В городах, расположенных севернее, древесину, предназначенную для постройки дома, предварительно морили и освящали. Библиотеку Сарласа строили в царство Харольда Третьего Мудрого, жившего лет пятьсот назад и прославившегося своей ученостью в Сарласе и далеко за его пределами. На строительство библиотеки не жалели средств – лучшие строители, художники и архитекторы работали над тем, чтобы превратить сие вместилище книг в самый красивый и роскошный дворец Мудрости во всех человеческих доменах. Фасад украшали отшлифованные плиты из редкостного пурпурного мрамора, колонны и портики были декорированы скульптурами и фресками, работы лучших художников того времени. Витражи и мозаики, позолота и гобелены, роскошные нуджетатские ковры в которых нога утопала по щиколотку, огромные люстры из горного хрусталя – чего там только не было. Стеллажи для книг были заказаны из самых лучших пород дерева и должны были быть украшены искусной резьбой и покрыты лаком. Для этих целей в столицу был вызван лучший из резчиков по дереву того времени – Стиш Фамианта. Он действительно был гением в своем деле и по прибытии на место с усердием принялся за выполнение заказа. Единственным, чего не учли те, кто пригласил его для работы над библиотечными полками, было то, что Стиш был северянином, и считал домовых дурацким суеверием – в краю, где все делается из камня, жильцы действительно встречались редко. Поэтому он проигнорировал обязательные для каждого плотника в Сарласе этапы морения и освящения дерева и приступил прямиком к творчеству. Таким вот образом, огромные залы библиотеки, заполненные роскошными деревянными стеллажами, и породили Жильца. Обнаружилось это гораздо позже, когда и Стиш и король Харольд уже мирно покоились в своих могилах. Сжечь библиотеку, которая к тому времени прославилась во всех человеческих доменах, как шедевр архитектуры и искусства, посчитали кощунством. Да и у кого бы поднялась рука на уникальные полки, покрытые резьбой и не менее потрясающий паркет на полу?!! Кто бы смог покуситься на то, что составляло гордость и славу Сарласа?! Таких не нашлось. Вместо этого сарласские маги ограничились полумерами, выставляя всякие ограничители, предназначенные не допустить Жильца хотя бы в главные залы библиотеки. И тут выяснилась странная штука – Жилец начал проявлять признаки интеллекта. И чем дольше длилось его существование, тем быстрее он научился справляться с ловушками королевских магов. В среднем на поиски обходных путей у него уходило примерно лет десять, после чего он вновь воцарялся в библиотечном здании, с каждым разом становясь еще более раздражительным. После какой-то особенно наглой его выходки, очередной король приказал заменить все полки и стеллажи библиотеки другими, пусть и не работы Фамианты, зато освященными по всем правилам. Но было поздно – за триста лет своего существования Жилец просочился во все уголки библиотеки, проник во все книги – а бумага тоже ведь была когда-то деревом, и так прочно обосновался во всем здании, что избавиться от него теперь можно было лишь полностью разрушив библиотеку, да и то нельзя сказать с полной уверенностью. Некоторое время библиотека вообще стояла в полном запустении – после того, как скончался охранник, на чью бедовую голову обрушилась огромная фарфоровая ваза, туда просто боялись ходить. Потом Жилец на какое-то время притих, и некоторые даже думали, что он исчез. Во всяком случае, он перестал донимать библиотекарей, уборщиков и охранников, и жизнь постепенно вернулась в Главную Библиотеку Сарласа. Но Жилец и не думал никуда исчезать. Со временем, постоянные посетители и библиотекари обнаружили любопытную вещь – Жилец стал нападать только на тех, кто плохо или небрежно обращался с книгами. Судя по всему, он стал считать их чем-то вроде своей собственности и ревностно ее оберегал. Студента, вырвавшего страницу из древнего фолианта, он выкинул из окна. (Слава богу, этаж был первый и студент отделался лишь сломанной рукой). Одному из библиотекарских служек, поставившему кляксу на старинной гравюре, разбил об голову стул. Поговаривали даже, что воришек, повадившихся таскать книги из библиотеки, потом находили на дне реки с такими страшными ранами, что даже бывалые жандармы бывало и сознание теряли при виде этого ужаса. Но посетителей библиотеки он не трогал, больше того – многие постоянные читатели и библиоманы утверждали, что иногда книги, которые они искали вдруг сами падали на них со стеллажа, или же открывались на нужной странице. Судя по всему, Жилец перешел к следующему этапу своего развития и теперь считал себя чем-то вроде гордого хозяина, демонстрирующего восхищенным гостям сокровища своей коллекции. Ученые маги защищали диссертации на тему формирования и развития негуманоидного невещественного интеллекта и многие из них добились благодаря этому звания профессора и кафедры в университете. Постепенно установился некий статус-кво, и посетители вновь потянулись в библиотеку. Но и на этом развитие Жильца не остановилось. Некоторые из читателей стали рассказывать, что им удалось поговорить с Жильцом. Поначалу их высмеивали, так как вообразить, что можно установить контакт с домовым также невозможно, как сыграть со своим котом в шахматы. Все изменилось, после того, как королю Эрингеру не просто удалось поговорить с Жильцом, а еще и подписать с ним договор, узаконив, таким образом, его статус и само его существование. По этому договору Жилец брал на себя ответственность за сохранность книг и здания, взамен получал уважение и всеобщее признание. Король Эрингер, недаром имел прозвище Скупой. Он умел извлекать выгоду из самых невероятных ситуаций, а в этом случае он получал круглосуточного сторожа и библиотекаря, которого не надо кормить, о котором не надо заботиться, которому не надо было платить жалованье и все за красивые слова! Пожалуй, это была самая удачная сделка в его жизни. В любом случае, это положение устраивало всех, кроме, естественно, тех, кто намеревался присвоить себе какой-нибудь редкий фолиант. Вы скажете, что надо быть последним идиотом, чтобы рисковать жизнью из-за какой-то книги, однако такие придурки иногда все же встречались. И одного из них я мог ежедневно наблюдать в зеркале.