- Итак? – минут через десять я все-таки не выдержал. – Может, поделишься секретом?
Взгляд, которым наградила меня Донна, можно было бы назвать надменно-иронично-оценивающим. Таким взглядом шеф-повар смотрит на тощего синего цыпленка, которого ему приволок поваренок, как бы говоря: «Тебя, конечно, и на один зубок не хватит, но посмотрим, на что ты сгодишься! С паршивой овцы хоть шерсти клок».
- Для начала, ты признаешь, что приревновал, - Донна в задумчивости постукивала себя веером по губкам, - затем отведешь меня ужинать в « Кармелу», а потом.… Потом видно будет…
Я затосковал. Клок шерсти, запрашиваемый Донной, был слишком уж большим, и паршивая овца в моем лице ни в какую не хотела с ним расставаться. Дело даже было не в ужине в шикарном ресторане, хотя появляться вместе на людях было рискованно, да и денег у меня не было. Но вот признаваться в том, что я ревновал…. Тем более, что этого и в помине не было.… Пришлось перейти сразу к концу программы, то есть к пункту, который моя любовница стыдливо назвала «Потом». Кушетка для этих целей не сильно подходила, да и поэт мог вернуться с минуты на минуту, но мне уже была вода по колено. Позже, когда мы уже целовались, лениво и устало, Донна сказала, нежно поглаживая пальчиком ямочку на моем подбородке: « И почему я никогда не могу тебе ни в чем отказать? С той минуты, как я тебя увидела, я сразу сказала – этот парень будет моим!»
Не знаю, что она там себе думала, но первым, что Донна сказала мне вслух, было: « Не смей пялиться на меня, урод!». Это случилось в приемной у Бэно – ростовщика с улицы Арбел. И она, и я пришли туда с одной целью – клянчить отсрочку. Бэно прекрасно понимал, зачем мы пришли, потому-то и мурыжил нас в коморке, которую он называл приемной, уже третий час. Свои жертвы он в итоге принимал, и даже отсрочку давал, но до этого не отказывал себе в удовольствии над ними поиздеваться. Но мне-то это было не в новинку, я привычки этого садиста знал не понаслышке. А вот красавице-брюнетке пришлось несладко. Видно было, что та привыкла ко всеобщему поклонению, и теперь с трудом сдерживала слезы. Она показалась мне смутно знакомой, откуда я ее знаю? Вот тогда-то Донна и открыла свой прелестный ротик и своими сахарными устами исторгла фразу весьма далекую от принятого в высшем обществе изящного стиля. Тут-то я и понял, кто она. Символ удачи, богиня Честной игры, Дама Пик, или, если по-простому, та самая содержанка игорного дома «Корона». Во всяком уважающем себя игорном доме, были такие девушки, задачей которых было в теории следить за честностью игры, а на практике - всячески развлекать гостей. Такая вот красивая приманка для клиентов. Надо отдать ей должное – многие приходили в «Корону» поглазеть на Донну игорного дома, ну и заодно оставляли на зеленом сукне некоторую долю своих состояний. По идее, Донна получала содержание от владельца «Короны» и к тому же по слухам у нее был весьма высокопоставленный покровитель. Так что не было никакой логики в ее появлении в том клоповнике, который Бэно именовал своей конторой.
Видимо последнюю мысль я высказал вслух, поскольку девушка, вспыхнув как факел, принялась отчитывать меня.
- Да что вы позволяете себе, наглец! – кричала она. – Каждый, кто пялится на меня на улице воображает, что знает меня! Да что вы знаете о моей жизни?!
История Донны действительно была невеселой. Ее вместе с сестрой приметил хозяин местного игорного дома, когда они продавали на рынке рыбу, пойманную их отцом. За деньги, которые тот предложил их родителям можно было купить новую лодку, да еще и свадьбу старшим сыновьям справить, так что те недолго колебались. Маленькой Стелле было тогда едва двенадцать лет, сестра была на два года старше. Донна тогда и сравниться с ней не могла. Сестра была красавицей, с великолепными волосами и зубами, и уже в том возрасте у нее была фигура взрослой женщины с округлостями в нужных местах. Ей прочили блестящее будущее, но она сама все загубила, совершив несколько роковых глупостей. На интрижки с парнями из прислуги хозяин закрывал глаза, но бастарда было спрятать уже невозможно. К тому же она совершенно была равнодушна к наукам и искусствам, и поддержать беседу в приличном обществе было ей не под силу. В отличие от нее, Донна быстро научилась читать и писать, и проявляла похвальное послушание и прилежание в учебе и поведении. Уже в пятнадцать лет она была главным украшением игорного дома и ей нашли первого покровителя. Он был огромным, пропахшим рыбой и потом мужланом, но в их захолустье и это считалось большой удачей, к тому же ее мнения никто не спрашивал. На ее счастье хозяин "Короны" заметил ее, когда покровитель вывез ее однажды в столицу. Ее контракт стоил ему немалых денег, но вложение окупилось сполна. Теперь у маленькой дочери рыбака появился гардероб, которого не постыдилась бы и графиня, шикарный выезд, премилая квартирка с прислугой и толпы поклонников. Да и покровитель поменялся. Он был весьма высокороден и богат и даже можно сказать, хотя и с небольшой натяжкой, что хорош собой. Только вот Донне от этого счастья не прибавилось. Богатство покровителя вовсе не означало автоматически его щедрость. Он оплачивал ее расходы, покупал драгоценности и платья и выдавал ей свыше того небольшую сумму на булавки, но не более того. Донна не была дурой - ей вполне хватило примера ее сестры и других предшественниц, чтобы понять, что красота, в отличие от бриллиантов, штука не вечная. Сейчас было ее время, и пока ее место не заняла какая-нибудь другая красотка, ей требовалось скопить как можно большую сумму денег, чтобы достойно уйти на покой. Послать подальше всех – хозяина игорного дома, считавшего ее чем-то вроде своей собственности, опостылевшего покровителя- скрягу, и всех высокопоставленных посетителей "Короны", раздевавших ее жадными глазами. Только как здесь скопишь, когда каждая трата свыше определенной суммы, вызывала длинную нотацию об экономии и вреде излишней роскоши. А тут еще и сестра заболела…. Семью, продавшую ее в рабство Стелла давно стерла из своей памяти, но любимая сестра, поддерживавшая и защищавшая ее в первые такие тяжелые годы среди чужих людей, так и оставшаяся прислугой в провинциальном игорном доме, была для нее самым дорогим человеком на Земле. Она была последней ниточкой, связывающей блестящую куртизанку Донну с той босоногой испуганной девчонкой, впервые переступившей порог дворца Азарта, ставшего ее судьбой. Чтобы помочь сестре, Донна была готова на все. Она даже заложила огромную бриллиантовую брошь, подаренную покровителем, рассчитывая, что ей удастся скопить нужную сумму, чтобы ее выкупить к сроку. Только вот экономить оказалось гораздо более сложным делом, чем она себе представляла. А тут еще близился Рождественский Бал! Тот самый Большой Рождественский Бал, на который следовало цеплять на себя украшений больше чем на ту же Большую Рождественскую Елку! А Большая Бриллиантовая Брошь была естественно на первом месте среди тех драгоценностей, которые покровитель ожидал увидеть на груди своего главного трофея и предмета гордости – Донны игорного дома.