- Могла бы. А могла бы и не разбить. В любом случае, это была бы ее судьба. А теперь, после твоего опрометчивого поступка, ее судьба решилась окончательно.
- Но вы можете не разрешить ей совершить самоубийство! Вас она послушается! Запретите ей!
- Не могу, - покачал головой Повелитель. – Подобная просьба лишь формальность. Я могу лишь отстрочить приговор, и то ненадолго. Еще я могу решить какой именно способ смерти изберет Решивший Уйти из Жизни. Это все.
- Отсрочьте приговор! Пожалуйста! – я едва сдерживался, чтобы не вцепиться ему в руку. Мой кошмар возвращался. Опять. Я вновь становился причиной чужой смерти. Пусть она не человек. Но я ведь всего лишь дотронулся до нее, ничего больше! Права была мать, я действительно проклят!
- Поздно, - Повелитель равнодушно пожал плечами. – Я дал согласие. К тому же, мне все равно нужен был способ продемонстрировать тебе кое-что. Теперь у меня есть доброволец.
Он развернулся ко мне спиной и пошел по дорожке, ведущей к водопаду. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. У мостков, возле самого водопада сидела та самая женщина – дроу, которую я прозвал «графиней». Одеяние она сменила на белое – цвет смерти, длинные черные волосы струились по ее плечам, как змеи, глаза были закрыты. Повелитель обратился к ней, произнеся пару певучих фраз, которые я не смог понять. Графиня отвечала ему по-прежнему сидя и с закрытыми глазами.
- Для Переступившего Грань больше не существует земной власти, потому она и не обязана больше вставать в моем присутствии, - пояснил Повелитель - видимо я опять слишком громко думал. – Нэри сказала, что готова к смерти и решения своего не изменит.
- Надень это, - он протянул мне маленький деревянный крестик, испещренный такими же странными рунами, как и на арке входа. Я подчинился. После чего, Повелитель снова достал тот самый кусок горного хрусталя со странным содержимым внутри.
- Смотри внимательно. Используй свое истинное зрение, - с этими словами он с силой бросил камень об землю, и я с удивлением увидел, как из обломков хрусталя поднимается странный темный дымок. Какое-то время он бесцельно носился по саду, натыкаясь периодически на арку входа, но, видимо, так и не сумев преодолеть защиту рун, направился к нам.
- Что это? – спросил я Повелителя, с ужасом наблюдая, как дымок просачивается в Нэри.
- Вы называете их демонами, - ответил тот.
До сих пор я думал, что это фигура речи такая, которую используют священники на проповеди, чтобы обозначить зло. Выходит, они реально существуют?!
- Значит, это и есть ваши враги? Вы боретесь с демонами? А что с ней? Она умрет?!
- Смотри, - опять приказал дроу, вместо ответа. Обернувшись, я увидел, что глаза эльфийки были широко открыты. Красивые карие глаза. Вполне обычные. Только почему-то меня мороз по коже продирал от ее взгляда.
- Как ты чувствуешь себя, Нэри? – голос Повелителя звучал почти ласково.
- Хорошо, - отвечала та. – Я чувствую ветерок и запах цветов. Я чувствую холод камня и слышу журчанье ручейка. Я чувствую ваше присутствие, Повелитель. Я помню свой долг.
- Хорошо, - ответил дроу, и, повернувшись ко мне, сказал, - Ты можешь идти к себе. Сегодня в твоем присутствии больше нет необходимости.
Не помню, как я добрался до дома. В течение последующих нескольких дней, Саккар освободил меня от занятий и медитаций – все равно я ни на что не годился. Слонялся по двору, как сомнамбула, и все мои мысли были обращены к тому секретному саду во дворце Повелителя, где сейчас, в эту самую минуту, демон высасывал силы и подтачивал ауру несчастной, которой я оказал такую смертельную медвежью услугу. А в том, что он по капле, но убивал ее, я мог убедиться лично – каждый день, по приказу Повелителя, Саккар приводил меня в сад, чтобы я мог наблюдать за ее состоянием. Внешне, ее состояние не менялось, и если бы мне не было доступно внутреннее зрение, я бы и подозревать не стал, что с эльфийкой что-то происходит. Только вот иногда она бросала на меня взгляд, от которого меня в дрожь бросало. Каждый день Повелитель обращался к ней с одним вопросом, спрашивая, как она себя чувствует, и каждый день она отвечала, что у нее все хорошо. На четвертый день она созналась, что чувствует сильную злость. На десятый день она бросилась на меня, и Повелитель свернул ей шею одним, неуловимым глазу движением. Как куренку. Я и сообразить ничего не успел, а ее бездыханное тело уже валялось на песке, и Повелитель брезгливо тыкал его носком сапога.
- Какая недостойная слабость, - сказал он. – От представительницы столь древнего рода я мог ожидать, что она продержится дольше.- На этом его поминальная речь закончилась.- Унесите, - это было адресовано двум слугам, появившимся внезапно, как из-под земли.