Солдаты русской армии! Ваша судьба несчастна. Оторванные насилием от ваших жен и детей, вы принуждены проливать кровь в борьбе против человечества, против цивилизации.
Многие из ваших сдались уже в наши руки и судьба тех лучше вашей. Наша армия придерживается принципа человекалюбия и не причиняет вреда безоруженным. С теми которых в числе 500 сдались в сражении на реке Ялу, наши войска обращались любезно: они отправлены в Японию, где могут спокойно и безопасно отдыхать и занятся устройством своего будущаго.
Наша окончательная победа несомненна. Все люди одинаково дети БОГА и одинаково находятся в Его попечении. Он наказывает виновных и покровительствует справедливым. Он всемогущий осудил уже ваше правительство и судьба его решена, ибо не правда в его делах, а кривда.
И вам не боротся за его дело. Сообразите вышесказанное и сдавайтесь, бросив оружие. Таков наш сердечный совет, ибо ваша кровь нам не нужна.
Токио
Утром с Крестовой горы наблюдал удивительно меткую стрельбу 22-й батареи по двум японским миноносцам, которые находились от батареи на расстоянии 2700 сажен. Снаряды ложились настолько близко от судов, что они принуждены были поспешно уйти в море. Прямого же попадания, к несчастью, не было.
Сегодня окончательно выяснилось, что все наши атаки на Куинсане были японцами отбиты. Оказывается, японцы не только окончательно укрепились на вершине Куинсана, но успели даже построить там «блокгауз». В самую решительную минуту наших атак японцы внезапно выкатывали из него несколько пулеметов и при помощи их легко отбивали наше наступление.
Только сегодня генерал Фок потребовал к себе через генерала Стесселя начальника инженеров крепости, военного инженера полковника Григоренко, и просил его дать ему инженера для постройки и у него тоже блокгаузов на вершинах некоторых гор, занятых его дивизией.
Понемногу учимся кое-чему у японцев...
После известия о потоплении нашими владивостокскими крейсерами трех японских транспортов настроение духа у артурской публики значительно поднялось.
Сегодня окончательно всем стало известно, что наша попытка отбить обратно Куинсан нам не удалась, и мы понесли очень значительные потери.
Офицерство, особенно 27-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, вело себя выше всяких похвал. Особенно выделялись командир 12-й роты капитан и его субалтерн-офицер, поручик Левашов. Последний, будучи дважды ранен, все-таки продолжал вести атаку, но шальная пуля попала юному герою в голову и положила его на месте.
Около 4 часов ночи японская миноноска нахально подошла к Электрическому утесу и пустила мину в крейсер «Аскольд», который недавно сменил «Баяна» и стоял за потопленным пароходом «Барри».
Мина ударилась в берег Золотой горы и взорвалась.
Дав несколько выстрелов по прожектору Электрического утеса, японская миноноска ушла в море.
Крейсер «Аскольд», батареи Электрического утеса и «Лагерная» открыли по ней огонь, но безо всякого результата: миноноска успела благополучно уйти из-под выстрелов и скрыться в ночной темноте.
Надо отдать должное храбрости и предприимчивости японских моряков. Не проходит ни одной ночи, чтобы они не появились перед крепостью.
После неудачного выхода 10 июня наша эскадра погрузилась в полное бездействие и теперь уже решительно ничем не обнаруживает своего существования.
Около 8 часов вечера начался дождь, который шел целую ночь.
Парит. Душно. Небо покрыто тяжелыми облаками.
Окончательно выяснилось, что потери наших при неудачных атаках Куинсана 20, 21 и 22 июня очень значительны, а именно: 74 убитых и 366 раненых нижних чинов, из них 50 % — легко.
Слыхал, что новый командир 25-го Восточно-Сибирского стрелкового полка подполковник Неведомский после боев заболел и лег в госпиталь; таким образом, в этом полку меняется, в течение непродолжительного времени, уже второй командир.
Мяса в крепости нет. Три раза в неделю солдатикам приходится поститься, то есть не получать вовсе мясных порций, которые и так уже уменьшены до 1/4 фунта.
Крейсера «Баян», «Паллада» и «Диана» и броненосец «Полтава» обстреливали с моря японские позиции против правого нашего фланга.
Сегодня я достал копию записки генерала Фока, которую он недавно подал в штаб Укрепленного района. Цель этой записки у генерала Фока была, во-первых, «снять с себя обвинение» в сдаче Цзиньчжоусской позиции и объяснить, почему защитники ее не могли оказать более упорного сопротивления; во-вторых, указать назначение флота для обороны крепости и, наконец, в-третьих, подвергнуть критике действия многих лиц, которым на время обороны было вверено начальство над отдельными частями крепости и особенно флота.
Записка, по моему мнению, очень интересна и отлично характеризует генерала Фока.
Вот ее подлинный текст.
Копия
ЗАПИСКА ГЕНЕРАЛА ФОКА
Перед Артуром из II-й армии находятся три дивизии действующих и одна резервная, по последним сведениям из III-й армии ко дню штурма Цзиньчжоу подошло еще две дивизии, что отчасти подтверждается тем, что на убитом вчера японце был на погоне № 22. 22-й полк находится в составе одиннадцатой дивизии 3-го корпуса. Итого перед Артуром 5 дивизий и одна резервная.
Слабая, а может быть, сильная сторона этой позиции то, что она опирается обоими флангами в море.
дороге в равнину, что к северу от Волчьих гор, с занятием которой противник приобретает плацдарм, без которого осада Артура немыслима, эта позиция у д. Суанцейгоу, на высоте, где развалина башни обстреливается с моря. Позиция эта, при условии, что море нейтрально, сама по себе ЧРЕЗВЫЧАЙНО СИЛЬНАЯ. Фронт позиции всего три версты, правый фланг опирается в высоту 129, которая совместно с высотами 139 и 113 фланкируют подступы к позиции, чем уменьшает фронт наступления почти на две версты — в море. Линия фронта позиции идет от моря в том месте, где к нему подходит д. Уанкиятырль и затем по скату высоты, где развалина башни, на высоты 49 и 51 (на карте высота 51 неточна). Эта линия дает ЧУДНЫЙ ОРУДИЙНЫЙ ОБСТРЕЛ всей впереди лежащей местности до деревень Туншиомар, Вукиятань и Шикиясань, а дальним шрапнельным огнем можно обстреливать почти до Инчензы. Условия местности на самой позиции дают возможность артиллерии стрелять по невидимой цели, что дает возможность полевой артиллерии уклоняться от борьбы с осадной, не оставляя позиций для действия по пехоте. Многочисленная полевая артиллерия может развернуться только на равнине, вправо от железной дороги; на линии Куокия до моря — не может, так как высоты в наших руках. Но так занимать позицию возможно только при уверенности, что позиция не будет обстреливаться с моря, так как батареи на высотах 49 и 51 берутся с моря в тыл, а на прочих высотах — во фланг. 28 числа миноносцы, обстреливающие позицию, став на линию островов Эритаор и Хантоар, показали, что только батареи, поставленные на Мандаринской дороге, на скате высоты, где развалины башни неуязвимы от огня с моря, таких батарей можно поставить всего три, но от такого расположения они будут терпеть много от батарей с фронта. Возможность огня с моря заставит оттянуть позиции назад: левый фланг к развалинам у самой башни, а правый на высоту, что к северу от д. Усукиятунь. Огонь с батарей благодаря чрезвычайно пересеченной местности сведется к нулю, и весь бой ляжет исключительно на пехоту, но что особенно опасно, что высота 139 и 113, которые при прежней позиции как бы составляли продолжение позиции, теперь будет как бы на отлете.
Сильная сторона этой позиции та, что если море в руках обороняющего, то постройка осадных батарей на равнине у д. Инчензы невозможна, а равно выкатить всю полевую артиллерию на линию Туншиомара — Куокиятан для подготовки атаки тем более невозможно: огонь с судов, с фланга и тыла сметут батареи наступающего, а огонь 56 орудий нашей отличной полевой артиллерии разделается с пехотой. Следовательно, «АТАКА» по Мандаринской дороге будет «НЕВОЗМОЖНА» (? )[3]. Остается наступающему одно — идти по средней дороге, атаковать в лоб, почти без содействия артиллерии, перевалы; рассчитывать на успех при этих условиях рискованно (?).