Настроение в гарнизоне нервное. Начальство злое и не в меру раздражительное. На лицах солдат видны серьезность и сосредоточенность.
В ночь на 9 августа японцы пробовали атаковать промежуток между 2-м и 3-м фортом, но потерпели неудачу. Все их атаки были отбиты.
Для производства контратаки здесь впервые были пущены в дело морские десанты, которые, несмотря на страшные потери от огня неприятеля, лихо пошли в штыки.
Рано утром японцы повели атаку на правый фланг Длинной горы.
Наша артиллерия развила страшный огонь. Я слышал трескотню нескольких наших пулеметов, которые без перерыва плавно и хорошо работали в течение целых 45 минут. Ленты, очевидно, проходили не заедая, и бесчисленный град пуль осыпал штурмующих неприятелей.
Около 12 часов дня стало известно, что все атаки японцев на Длинную гору также отбиты со страшными для них потерями.
Около полудня японцы, чтобы подготовить себе атаку 1-го и 2-го редутов, открыли огонь по Зубчатой батарее, которая сильно мешала их наступлению. Направив на нее целый град шрапнели и фугасных бомб, они заставили ее защитников прекратить огонь и попрятаться в бетонные казематы и ближайшие блиндажи.
Воспользовавшись этим, японцы передвинули свои полевые батареи ближе к восточному фронту и подтянули к нему свою пехоту.
Развив потом невероятный огонь по 1-му и 2-му редутам и достаточно подготовив себе атаку, японцы густыми массами перешли в наступление.
При первом же натиске они захватили 1-й редут, но тотчас были оттуда выбиты нашими стрелками и десантными командами. Заняв снова потерянную было нами позицию, наши люди тотчас попали под сосредоточенный огонь японской артиллерии и понесли страшные потери, так как блиндажи почти все были разрушены и укрыться было решительно некуда.
В этих атаках редкой распорядительностью и отвагой выделился мичман Бок с командой своих комендоров.
Между тем японцы, поддержанные своими резервами, снова перешли в атаку. Завязался ожесточенный бой. 1-й редут несколько раз переходил из рук в руки. Около 2 часов дня японцы бросили сюда большие силы и снова повели наступление сразу громадными массами.
В редутах завязался ужасный рукопашный бой, на жизнь и смерть...
Штыки, приклады, банники — все было пущено в дело.
Упорство противника было необычайным.
Наконец, потеряв около 75 % в людях, под напором целой лавы свежих японских сил, мы должны были отступить и оставить 1-й и 2-й редуты в руках неприятеля.
Из 200 человек 5-й роты 25-го Восточно-Сибирского стрелкового полка осталось в живых 40 человек...
Комендант, генерал-лейтенант Смирнов, наблюдал за боем с Большой горы.
Японцы же еще с утра подняли у себя воздушный привязной шар, с которого во все время боя вели свои наблюдения. День был тихий и безветренный, и шар плавно покачивался в воздухе.
Днем, после усиленного обстреливания Саперной батареи, на ней произошел взрыв порохового погреба, а на форту был сильный пожар.
Около полудня я встретил у Саперных казарм 5-ю роту 27-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, возвращавшуюся после отбития ею японской атаки на так называемую Мертвую сопку. Оставшиеся в живых люди (их осталось не более 25 %) нервно шагали, делясь друг с другом недавно пережитыми впечатлениями. Многие солдатики шли с перевязанными руками и ногами. Помню ефрейтора Захарова, которому японец ударом байонета отсек мизинец левой руки. Захаров перевязал кисть руки какой-то тряпкой и не захотел покинуть роты. Впереди роты в разорванной и страшно окровавленной рубахе, с повязкой на шее, шел командир ее, поручик Стариков.
Он был ранен в голову еще в боях на Зеленых горах, но не пожелал лечь в госпиталь, а остался при роте и только недавно снял свою повязку.
В контратаке на Мертвую сопку поручик Стариков повел лихое наступление, выбил японцев и в штыковой схватке был ранен пулей в шею навылет. Кроме того, одна шрапнельная пуля попала ему в живот. К счастью, у него в этот момент висела через плечо фляжка с водой. Пуля пробила ее и, ослабев, застряла в ней, оставив на теле поручика Старикова лишь громадный синяк.
Скромный, никогда не говоривший о своих подвигах, поручик Стариков пользовался в полку всеобщим уважением и любовью, как среди своих товарищей-офицеров, так и среди подчиненных ему солдат, которые его обожали. Вообще Стариков, как редко лихой и храбрый офицер, симпатичный товарищ и сердечный начальник, служил лучшим украшением 27-го Восточно-Сибирского стрелкового полка.
Теперь этот скромный герой с редкой простотой рассказывал о деле своей роты и только после долгих убеждений решился пойти на лечение в госпиталь.
Японская канонерка целый день стояла за скалой у Голубиной бухты и стреляла по нашим позициям. Два ее снаряда упали в 5-е временное укрепление и разрушили блиндаж.
Несчастий с людьми не было.
Так окончился 4-й день целого ряда усиленных штурмов японцев.
После пятидневного обстреливания японцами и нами 1-го и 2-го редутов оба эти укрепления представляют теперь сплошные груды развалин. Вся местность около редутов, а также около Куропаткинского люнета усеяна нашими, а главным образом японскими трупами. В некоторых местах, говорят, лежат горы тел.
Начальнику жандармской крепостной команды, ротмистру князю Микеладзе, и ротмистру Познанскому отдано уже приказание начать, с помощью китайцев и санитаров, уборку этих трупов с ближайших укреплений.
Японцы сегодня обстреливали только город перекидным огнем, по позициям же стрельбы почти не было.
Батареи Золотой горы, Перепелки и Двурогого холма днем несколько раз открывали огонь и обстреливали 1-й и 2-й редуты и другие места японского расположения.
Японский воздушный шар продолжает летать над крепостью на громадной высоте.
Броненосец «Севастополь» ходил в бухту Тахэ и расстрелял там одну мину, которую вовремя заметил в нескольких саженях от себя. Но несколько минут спустя он налетел на другую мину и получил, как говорят, большую подводную пробоину.
Печально! Теперь не до починок...
Говорят, будто наши потери за все эти дни достигают в обшей сложности громадной цифры — 3500 человек. Особенно велики потери среди офицеров.
Сегодня умер от ран капитан Высоких 1-й.
В крепостной артиллерии убиты подпоручики Дударов и Мостинский.
Если считать, что у японцев, как у атакующих, потери должны быть приблизительно втрое больше наших, то у них выбыло из строя до 10 тысяч человек.
Точных данных пока нет.
К вечеру по всей линии обороны наступило полное затишье.
Ночью японцы произвели сильную и энергичную атаку по направлению 1-го и 2-го редутов, дошли до Орлиного Гнезда и даже были на Заредутной батарее. Но утвердиться нигде они не смогли и должны были отступить. Один очевидец, капитан Линдер, уверял, что при наступлении японцы играли наши сигналы и этим вводили в заблуждение наших солдат. Только отчаянные крики офицеров заставили их не прекращать стрельбу.
Самое деятельное участие в отбитии штурма принимала 12-я рота 27-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, командир которой, капитан Малевич, был убит почти в самом начале штурма. Дальнейшее командование перешло к зауряд-прапоршику из вольноопределяющихся Зеленевскому.
Последний, услышав ночью какой-то шум со стороны японцев, пополз на гребень горы, чтобы выяснить положение дел. По другому склону навстречу ему полз японский офицер. И вот два врага совершенно неожиданно встретились друг с другом лицом к лицу на гребне горы. К счастью, зауряд-прапорщик Зеленевский успел выхватить шашку, убил японца, вызвал роту и начал отбивать наступление неприятеля. Он же со своей ротой помог артиллеристам отбить атаку на Заредутную батарею, на которую уже успели забраться несколько японцев.