Он смотрит внутрь несколько секунд, ухмыляется, закрывает багажник.
Снова садится за руль и трогается с места.
ГЛАВА 24
Улица напротив парикмахерской. Полицейская машина стоит на обочине. Иван подъезжает и паркуется позади нее. Вылезает из машины. Подходит к месту водителя, стучит в окно.
Окно опускается, в салоне видна Тарасова.
Иван: «Ты все еще здесь?»
Тарасова: «Че пристал? Я разве виновата, что у нас тут как на Диком Западе, одна улица на весь город и три заведения: салун, бордель и парикмахерская».
Иван: «Жаль, что они все не в одном здании, тебе бы по городу ездить даже не пришлось на дежурстве».
Тарасова: «А хочешь посмотреть, как тюремная камера изнутри выглядит?»
Иван: «Не-а, давай лучше я тебе кое-что покажу, пойдем, тебе понравится».
Они идут к машине, открывают багажник.
Тарасова смотрит внутрь, потом на Ивана. В багажнике лежит связанный Кузьма, на его лице синяки, рот заклеен скотчем. Иван кивает на него.
Иван: «Домашнее насилие, дебош, огнестрел».
Тарасова улыбается: «Меню как в мишленовском ресторане».
Она наклоняется к Кузьме, отклеивает скотч с его рта.
Тарасова: «Оружие?»
Кузьма: «Да. Обрез».
Тарасова: «Прям Новый год».
Иван садится в машину и смотрит в зеркало заднего вида.
Полицейская наклоняется в багажник, помогает Кузьме выбраться и ведет его к своей машине. Там сажает его на заднее сиденье, пристегивает наручниками к верхней ручке салона. Снимает фуражку, расстегивает пуговицу на кителе и садится рядом с мужчиной.
Иван открывает красный мешок, ухмыляется, заводит машину и уезжает. Подъезжает к больнице, заходит внутрь.
***
Кабинет психиатра. Валентин Иванович и Иван сидят на столе рядом и смотрят в окно. Комната заполнена дымом. За окном видно, как несколько человек направляются к зданию. Впереди идет Змей.
Иван ухмыляется и показывает рукой на Змея.
Иван: «Я вроде знаю его».
Валентин Иванович смотрит равнодушно на Змея: «И что?»
Иван: «Сейчас он такого наворотит…»
Валентин Иванович: «Тебе не по хрен?»
Иван: «Точно».
Он протягивает руку, Валентин Иванович делает затяжку и передает ему папиросу.
Валентин Иванович: «А когда начнется безудержный хохот?»
Иван смотрит на пол, где стоят коробки со списками дел.
Иван: «У вас сложный случай, доктор, так что принимать каждый вечер до еды, тридцать дней».
Парень возвращает ему папиросу, хлопает по плечу, встает и, немного шатаясь, идет к выходу. Достает из красного мешка пакет размером с пачку гречки, оставляет на столе и выходит из кабинета.
***
Иван стоит у входа в здание больницы. Перед ним Змей с бандой. У Змея в руках пустой красный мешок.
Из окна кабинета доктора раздается громкий хохот.
Иван, Змей и его бандиты поднимают головы вверх.
Из окна кабинета начинают падать листы бумаги — списки дел доктора.
Один из бандитов подходит сзади к Ивану и бьет его по голове битой. Парень падает на спину. Сознание уходит из его головы. Но он успевает бросить взгляд на звездное небо. Через секунду звезды с неба пропадают, и остается только темнота.
Сзади нарастает звук подъезжающего трактора.
Змей и его бандиты поворачивают головы на него.
***
Звезды снова постепенно появляются, но при этом начинают двигаться и трястись.
Иван смотрит по сторонам: он лежит на спине в прицепе трактора.
Машина останавливается в поле.
Тракторист выгружает Ивана из прицепа, кладет его на землю и уезжает.
Иван одет в целый скафандр и шлем космонавта. На груди скафандра нашивка «Степан Матросов».
Метрах в ста от места, где он лежит, медленно приземляется вертолет.
Оттуда высаживаются люди и бегут к Ивану. Впереди всех Алла, второй режиссер.
Иван продолжает лежать на земле.
В одной руке флаг, в другой игрушечная лошадка.
ГЛАВА 25
Москва. На ветках деревьев снег. Машина едет по Тверской, за рулем Иван в костюме в тонкую полоску.
Ему поступает звонок на телефон. Он нажимает кнопку «принять вызов».
Иван: «Да, уже подъезжаю».
Иван отключает вызов, находит в «Ватсапе» аудиофайл, запускает его.
В телефоне слышен голос радиоведущего: «Оказалось, что сегодня мой последний репортаж. Поэтому заключительный оксюморон вам — „завтрак“. Правильно — „сегодник“. Вообще, для большинства людей новый день не соответствует своему определению, потому что наполнен старыми делами. Значит, правильно говорить „старый день“. Так что не страшно, если он окажется последним. Вывод сами сделаете, не полные дебилы, раз слушали это радио.