В итоге я просидел в камере до сегодняшнего утра. То есть ночь, день и ещё одну ночь. Бумагу для записей в этот раз не выдали, хотя я просил. Да и стола в камере не было. Большую часть времени там разговаривал, а ещё много спал. Кормили очень плохо – три раза за день принесли каждому по плошке, где было по горсти риса без специй. Похоже, довольствие тоже рассчитано на четверых, а разделили его на шестерых. Наверное, такая пропорция расчётного к фактическому распространяется на весь изолятор. Вот воду приносили помногу, так что пить можно было сколько угодно и этим мы забивали чувство голода. Только один из сокамерников всё время шутил, мол много не пейте, а то до туалета бежать далеко. Первый раз я посмеялся, так как унитаз был прямо в камере, а к вечеру эта шутка так достала, что попросил его придумать новую. Тот интеллигент, с которым я проговорил первую ночь, даже предложил свою помощь с придумыванием. Так что вторую ночь они вдвоём сочиняли дебильные стендапы и сами над ними ржали. Ладно, если быть честным, то некоторые приколы были и правда хороши.
А сегодня, как только начался рабочий день, кто-то стал проверять мои вещи, добрался до кошелька, залез внутрь, нашёл удостоверение юнгвая первого департамента национального агентства разведки с моей фотографией… И крайним назначили того сотрудника, который меня оформлял в субботу. Собственно, он всё это и рассказал, когда пришёл сам в камеру и С УВАЖЕНИЕМ попросил меня пройти к нему в кабинет. Сокамерники, которым про свою работу на контрразведку я, естественно, не говорил, убеждавшие меня, что меньше недели я тут не просижу, были в шоке.
В кабинете на столе были аккуратно разложены мои вещи. Я, ничуть никого не стесняясь, сразу переоделся, разложил по карманам кошелёк, ключи и разряженный телефон, а сотрудник в это время показательно порвал все бумаги, что были в папке с моим именем. Он извинялся, говорил, что кто-то там ошибся, всячески убеждал меня в собственной непричастности. Когда он додумался сказать, что мне надо было сразу сообщить о своей работе на «дружественную структуру», я напомнил, что просил его посмотреть удостоверение в кошельке.
По итогу, я очень волнуюсь, потому что Хе Рин сегодня во время обеда сказала «один раз — случайность, два — совпадение, три — закономерность», так что принудительное посещение мест лишения свободы третий раз, по её словам, должно заставить меня задуматься, что я делаю не так.
Но вернусь к событиям. Хотя, по сравнению с выходными, ничего серьёзного сегодня не произошло. Да Ра, которую я встретил в очереди за кофе около офиса, сказала, что утром её вызывала начальница отдела кадров. А потом опять пожаловалась на начальника и коллег. Первый достал неприличными предложениями, которые, правда, стал высказывать исключительно наедине, а вторые теперь презрительно игнорят. Когда я ей сказал, что замдир женат и ничего кроме шуток от него ждать не стоит, она удивилась. Я так понял, что у них уже что-то даже было и она не против продолжения, но просит его быть сдержаннее в офисе, так как боится потерять работу.
Поднявшись в офис, первым делом поставил на зарядку телефон, который за это порадовал меня восемнадцатью неотвеченными от Хе Рин, следователя Чхве Кен Сока и с трёх незнакомых номеров. В мессенджерах тоже было много сообщений. Хе Рин сначала просто интересовалась как доехал, потом возмущалась, что заснул, забыв ей написать, а начиная с полудня воскресенья начала ругаться, что я не отвечаю. А когда я, всё это прочитав, позвонил ей, ответила, что занята, возмущена, надеется, что у меня есть оправдание, и заедет за мной в обед.
Вторым я набрал Чхве Кен Сока. Оказалось, что он звонил вчера просто узнать всё ли у меня в порядке. И только сейчас начал волноваться, что я не перезваниваю. Когда я рассказал, где был, посоветовал не прятать удостоверение далеко, чтобы можно было его быстро достать или оно само попалось в руки обыскивающим. Прямо во время разговора со мной Чхве Кен Сок проверил какую-то базу данных и действительно нашёл там, что меня объявили в розыск. Обещал позвонить кому следует и разобраться, а пока рекомендовал не попадаться на глаза полиции.
По незнакомым номерам перезванивать не стал, но один из них оказался достаточно настойчивым и позвонил мне сам. Оказалось, со мной хотел поговорить тот персональный менеджер из страховой, который на прошлой неделе общаться со мной не хотел. Сказал, что получил от меня ссылки на видео, посмотрел и теперь планирует получить с настоящих виновников аварии возмещение убытков, но ему нужны мои показания как свидетеля. Я разговору с ним порадовался, так как, если и страховая считает теперь виновниками водителей лэндкрузера, а он их упоминал именно во множественном числе, то я могу быть спокоен – с меня никто денег требовать не станет.