– М-да, – буркнула Маруся, – хорошо, что девочка жива осталась.
– Да уж! Ей досталось. Аля держала документы и деньги в шкафу и в секретере…
– Погоди, – остановила меня Маруся. – У них дома не было сейфа?
Я развела руками.
– Нет.
– Да почему?
Я пожала плечами.
– Не знаю. Деньги всегда хранились в шкафу и в секретере. Следователь предположил, что события развивались так: Светлана Федоровна обыскала комнату, нашла заначку в шкафу, потом опустошила секретер. И тут в комнату совершенно неожиданно вошла Зяма. Светлана ударила ее тем, что первым попалось под руку, и убежала. У Шереметовой есть машина, очень старая иномарка, еле живая от дряхлости, но на ходу. Она стояла во дворе ее дома. Пока Светлана сидела на допросе, полицейские открыли ее колымагу и нашли в багажнике ту самую кочергу. Шереметова побоялась ее выбросить, оставила в своей машины. Можно предположить, что добрая бабушка намеревалась куда-то увезти орудие преступления, но не успела. Полиция быстро сработала.
– Девочка так и не помнит, кто ее ударил? – уточнила Маша.
– Память о том дне как будто водой смыло, – ответила я. – Зяма долго лежала в больнице, хорошо, что она совсем не потеряла разум.
– Ой-ой! – покачала головой Манюня. – Бедная Зяма. Ее теперь в детдом отправят?
– Надеюсь, что нет, – пробормотала я, – скорей всего Липа позаботится о девочке.
– Какой сегодня тяжелый день, – поморщила Манюня. – Вот что странно!
– Что тебя удивило? – спросила я.
– Алевтина обеспеченная женщина?
– Более чем, на ее счет каждый месяц поступают очень большие суммы.
– Зачем тогда она ходит по квартирам, демонстрируя пылесос? – резонно спросила Маша.
Я сказала:
– Хороший вопрос. Липа служила медсестрой в больнице, платили ей три копейки. Вскоре после того, как Зяма реабилитировалась после нападения, Аля предложила подруге, которую считала своей сестрой:
– Хватит за гроши пуп надрывать. Ночные дежурства, пациенты тяжелые, ни минуты покоя. Ты сильно устаешь.
– Я привыкла к такому графику, – отмахнулась Олимпиада, – в психиатрической клинике работаю много лет.
– Вот и хватит, – отрезала Алевтина, – увольняйся.
– В любой больнице медсестре приходится не особенно сладко, – сказала Липа, – средний персонал всегда на побегушках. Ну, брошу я свой в прямом и переносном смысле сумасшедший дом. И что? До пенсии мне еще пахать и пахать, придется куда-то устраиваться. В хорошее место только через чиновных знакомых попадают. А у меня высокопоставленных друзей нет. Отправляться в простое муниципальное медучреждение, где есть свободные ставки? Так это все равно что шило на мыло менять. Уж лучше я в психушке останусь, там я уважаемый сотрудник, не новичок.
И тогда Аля предложила:
– Ну ее, твою службу, лучше помоги мне с Зямой. Не могу оставить ее одну, девочка со мной в издательство ездит. Она молчит, но я же вижу: не нравится ей роль хвоста матери.
– Так отруби его, – посоветовала Липа, – Зяма начисто лишена самостоятельности, не способна сама никакого решения принять. Спрашивает у тебя, нужно ли ей руки помыть. Дай дочери хоть каплю свободы.
– Нет, нет, вдруг с ней что-нибудь случится, – испугалась Аля, – да она и сама не захочет. Мне жаль Зямочку. Едем с ней долго по пробкам до издательства. Потом я разговариваю несколько часов с редактором, обсуждаем иллюстрации. Девочка сидит в кабинете. Ей книжки дарят, чаем угощают. Все милые, но я-то вижу: дочке скучно. Короче! Ты занимаешься Зямой, а я тебе плачу. Как няне. Оклад будет точно больше, чем в психушке, нет ночных дежурств, вредных родственников психов…
Липа стала отнекиваться, но подруга ее уговорила, пообещала: если Олимпиада заскучает, то вернется назад в свою клинику на должность медсестры. На том и порешили.
Вскоре Маркина, кроме обязанностей няни, стала исполнять роль домработницы, секретаря. Недавно в поселок забрела коммивояжер, торговавшая пылесосами-роботами нового поколения. Дома находилась одна Липа, агрегат она не купила, но любезно пригласила женщину попить чаю. А та рассказала, какое выгодное занятие продажа электробытовых приборов. Ходишь по клиентам, когда захочешь, сама выбираешь время начала и окончания работы, а потом получаешь процент с продаж.
– У меня муж добытчик, – откровенничала тетка, прихлебывая чаек, – я себе на губную помаду зарабатываю. Вообще не напрягаюсь и приличную сумму имею.
Липа загорелась заняться тем же бизнесом, она взяла на фирме один пылесос, оплатила его и собралась приехать к клиентке. Олимпиада выставила за прибор двойную цену, она думала, что заказчица потребует скидки и она, Липа, снизит потолок. Но дама неожиданно сказала: