Дневник парижского горожанина
Journal d'un bourgeois de Paris
(1405-1449)
Часть первая
1405-1440
Первую часть книги (главы 1-794, относящиеся к событиям 1405-1440 годов и комментарии к ним) перевела Зои Лионидас (Zoe Lionidas)
1405
1. …После чего, десять или двенадцать дней спустя[1], приказано было заменить на всех воротах Парижа и полагавшиеся к ним ключи[2], а также назначены были капитанами города Парижа[3] монсеньор Беррийский[4] и монсеньор Бурбонский[5]. В то же время к Парижу приблизилась огромная армия, в то время как близлежащие деревни при их приближении обезлюдели совершенно[6], в то время как солдаты сказанного герцога Бургундского ничего не брали не заплатив, и скрупулезно рассчитывались со своими хозяевами изо дня в день, и в Париже за все платили сполна[7]. Все же время, сколько это продолжалось, все Парижские ворота оставались заперты[8], за исключением IIII из них, как то ворот Сен-Дени, Сент-Антуан, Сен-Жак и Сент-Оноре[9]. На десятый день сентября заложены были камнем ворота Тампль, ворота Сен-Мартин а также ворота Монмартр[10].
2. Далее, в среду на XII день сказанного месяца[11], в Париж прибыл архиепископ Льежский[12], ему же вменено было в обязанность перед воротами Сен-Дени принести клятву купеческому прево[13] и также прочим, что не станет никоим образом злоумышлять ни против короля, ни против города, ни его самого, ни его семьи, но будет содействовать им, сколь то в его власти, в чем тот и поклялся жизнью своей и жизнью своего сеньора[14], после чего въехал в Париж и расположился в отеле де ла Тремуйль[15].
В тот же день, после его приезда, приказано было объявить, дабы везде на улицах установлены были фонари, а у дверей емкости с водой[16], как то и было исполнено. На XIX день того же сентября месяца, было приказано объявить во всеуслышание, дабы все горожане закрыли наглухо окна, каковые служат для освещения кладовых и погребов[17]. И далее на XXIII день приказано было всем парижским кузнецам, жестянщикам и [всем, кто работает по железу][18] а также изготовить цепи, такие же как прежде[19]. Сказанные же мастера на следующий же день принялись за дело, и работали день и ночь, отказывая себе в отдыхе даже в воскресенья и праздники[20]. На XVI же день было приказано объявить, чтобы все кто имеет к тому средства закупили себе оружие, и готовы были встать на защиту доброго города Парижа.
3. Далее, на X день следующего за тем октября месяца, в субботу, в городе Париже случилось смятение, при том, что видя что происходит, невозможно было понять как то случилось, ибо сам по себе возник слух, будто герцог Орлеанский стоит у ворот Сент-Антуан во в главе своей армии, но ничего не произошло. Солдаты же герцога Бургундского вооружились, ибо парижане были в таком смятении, будто весь мир ополчился против них, дабы их уничтожить, никто же не знал, как подобное могло случиться[21].
1408
4. ...какового[22] им пришлось весьма тяжко, ибо всего их погибло более XXVI тысяч, случилось же это на XXIII день сентября, CCCC и VIII года[23], и за все время, сколько продолжалась сказанная война, от огня, голода, холода и меча еще XIIII т. и более, всего же около сорока тысяч[24].
5. На XVI день[25] бывшего за тем ноября месяца, в субботу, сказанные сеньоры, как то Наваррский[26], Людовик[27] и другие увезли короля в Тур[28], чем весьма взбудоражили весь народ, везде же твердили, что имейся (испр. случись) герцогу Бургундский быть здесь, они бы не осмелились совершить то, что совершили, туда же и далее в Шартр[29] в течение XVII недель из раза в раз отправлялись купеческий прево[30] и с ним граждане Парижа, специально для того посылаемые, но ничего не сумели добиться ни для себя ни для народа.
1409
6. На девятый[31] день бывшего за тем марта, герцог Бургундский вернулся в сопровождении блестящей свиты, и на XVII день названного марта месяца, в воскресенье, в Париж привезли короля, какового встречали с великой честью, превосходившей все, что видано было за двести предыдущих лет, ибо вся без исключения городская стража, как то королевская[32], купеческая[33], конная[34], судебная[35], и вместе с ними дюжина[36], надели в соответствующие случаю цвета[37] и полагающиеся к тому шапероны[38], все же горожане вышли ему навстречу. Шествие же предваряли XII трубачей и с ними огромное множество менестрелей, и по всему пути его следования народ приветствовал его [весьма радостными криками] “Noel!”[39] и осыпал его фиалками и другими цветами, и тем же вечером, горожане со всем своим удовольствием угощались прямо на улицах, и во всем Париже зажжены были огни, и по всему Парижу били в тазы[40]. На следующий же день прибыли королева и дофин, их встретили также с великой радостью, едва ли не большей чем за день до того, и королева принята была с великой честью, едва ли не превосходившей ту, с каковой вступила в город в первый раз[41].
1
Дневник начинается с событий сентября 1405 г., когда борьба за власть при безумном короле Карле VI приобрела особенно острый характер, так что гражданская война казалась неизбежной. Не желая смириться с тем, что на пост регента был назначен Людовик Орлеанский, младший брат короля, королевский кузен, герцог Бургундский Иоанна Бесстрашный в июле 1405 года выступил в поход на Париж. Это наступление застало орлеанскую партию врасплох, поддавшись панике, Людовик вместе со своей союзницей королевой Изабеллой Баварской 17 августа бежал из столицы (по слухам — прихватив с собой королевскую казну). Два дня спустя по его же приказу, вслед на беглецами последовал наследник престола, больной и слабый, буквально поднятый с постели слугами дяди. Иоанн Бесстрашный пустившись в погоню, настиг дофина с его свитой в Жюизи и увез вместе с собой в Париж. Королева отказалась возвращаться и задержалась в Мелёне, в то время как Людовик Орлеанский спешно собирал войска. Вернувшись в Париж с дофином в качестве заложника, герцог Бургундский попытался закрепиться у власти, рассылая письма, в которых обвинял Людовика в узурпации престола. Одновременно же он пытался склонить на свою сторону парижан, ратуя за отмену введенных Людовиком военных налогов. Людовик со своим войском в это время подошел к Парижу, где заперся его соперник. Создалась патовая ситуация — Людовик не имел достаточно сил для осады столицы, но Иоанну было нечем платить своему огромному войска. Посему гражданскую войну удалось оттянуть, дяди короля — герцог Беррийский и Бурбонский сумели помирить соперников. Автор не обозначил год, или эта часть утеряна, исследователи “Дневника” восстанавливают хронологию по указанным в нем событиям.
2
Подобные меры предосторожности принимались в случае приближения к городу любой вооруженной силы (ком. Александра Тютэ)
4
Жан, герцог Беррийский, дядя короля Карла. Старался держать нейтралитет, подчеркнуто отказываясь присоединиться к одной из враждующих сторон
5
Луи, герцог Бурбонский, деверь покойного короля Карла V, и соответственно, дядя Карла VI. Также выступал в качестве нейтральной стороны.
6
Т. е. жители их скрылись в Париже из страха перед грабежом и насилиями, которыми “прославились” в то время все вооруженные отряды, безотносительно к тому, на чьей стороне выступали.
7
Первый исследователь “Дневника” Александр Тютэ откровенно недоумевал, что бы мог значить этот пассаж, идущий вразрез с сохранившимися королевскими грамотами, осуждающими бургундцев за грабеж и мародерство. Переводчица “Дневника” на современный французский язык, Колетта Бон предполагает в свою очередь, что бургундцам лучше платили, более того, картину “идеальных солдат”, не обижающих население тщилась изобразить герцогская пропаганда. Также следует помнить о пробургундских симпатиях самого автора.
8
Ангерран де Монтреле в своей “Бургундской Хронике” добавляет, что в качестве предосторожности разрушались также дома, прилегавшие к крепости Шатле, королевскому дворцу и Лувру “так что невозможно было приблизиться к ним невозбранно”. Разрушение это проводилось в тайне, по ночам.
9
Ворота Сен-Дени на севере, Сен-Антуан на юге, Сен-Жак на востоке, и Сент-Оноре на западе.
12
Иоганн Баварский, младший сын Альберта Баварского, графа Геннегау, деверь Жана Бесстрашного, герцога Бургундского. Был весьма непопулярен в Париже из-за присущей ему жестокости; кроме того парижане подозревали его в симпатиях к орлеанской партии.
13
По мнению Колетты Бон, автор ошибается, и речь идет о Гильоме де Тиньонвилле, королевском прево в 1401-1408 гг. В его обязанности входил полицейский надзор и недопущение беспорядков. Должность купеческого прево, приблизительно соответствующая нынешнему мэру города в то время была вакантна.
14
Речь идет о Сигизмунде, императоре Священной Римской империи, на чьей территории располагался город Льеж.
15
Отель де ла Тремуйль или Дом с Бойницами принадлежал знатной пикардийской семье. Тремуйли были вассалами герцога Бургундского.
16
Из опасения пожара, который мог произойти от фонарей, зажженных ради приезда высокого гостя.
19
Цепи использовались как одно из средств обороны города — натянутые поперек улиц, они препятствовали продвижению вражеской конницы. После восстание майотенов в 1382 г. парижанам было запрещено натягивать цепи поперек улиц, и сами цепи были конфискованы, и по некоторым сведениям, проданы с молотка. В 1405 г. эта привилегия была возвращена городу, как необходимая во время гражданской войны.
20
Свидетельство спешности работы. Обычно цеховые статуты запрещали работать ночью, в праздники и по воскресеньям. По свидетельству Мишеля Пентуэна, автора “Хроники монаха аббатства Сен-Дени”, за 8 дней было изготовлено 600 цепей, причем особым приказом, кузнецам было вменено в обязанность до конца работы не заниматься ничем иным.
21
Колетта Бон считает, что подобные слухи распускали сами бургундцы, в то время стоявшие в Париже, оправдывая таким образом дорогостоящие меры безопасности.
22
Исследователями дневника было замечено, что в сохранившихся копиях отсутствуют страницы, повествующие о самых острых моментах междоусобной войны. Впрочем, по другому предположению, сам автор предпочитал не касаться слишком уж опасных тем; в самом деле, в дневнике порой встречаются отметки “об этом я лучше промолчу”. В данном случае, лакуна приходится на более чем знаменательное событие — убийство герцога Орлеанского. 23 ноября 1407 года герцога с помощью подложного письма выманили поздним вечером из отеля королевы, которая, как иногда полагают, в это время стала его любовницей. Так или иначе на Старой Храмовой улице Людовика уже поджидала засада во главе со ставленником Жана Бесстрашного Раулем д’Анкетонвиллем. Убийца, герцог Бургундский, бежал из Парижа, но вскоре вернулся с войском, чтобы окончательно утвердиться у власти. По его приказу Жан Пети, доктор теологии парижского университета, в присутствии дофина, королевы и всего королевского совета (король в это время был вновь во власти безумия) прочел “Оправдание” убийства Людовика Орлеанского. Построенная по всем правилам аристотелевской логики, эта речь призвана была доказать, что Людовик был тираном, и покушался на престол, пытаясь с помощью яда извести короля и дофина. Доверия эта речь, конечно же, не снискала, но за бургундским герцогом стояла военная сила, и на его же стороне были симпатии парижан. Орлеанисты не смирились, но выжидали момента, чтобы перейти в наступление. Это произошло, когда герцог вынужден был спешно покинуть столицу, чтобы прийти на помощь деверю — Иоганну Баварскому, запертому в Маастрихте жителями мятежных фландрских городов. Надменный и не терпящий возражений принц-епископ давно не пользовался популярностью у своих подданных, к открытому неповиновению же их подвинула скрытая поддержка орлеанистов. По сути, все предприятие бургундца зависело от того, выиграет он или потерпит поражение.
24
Эта запись в существующих рукописях Дневника сохранилась не полностью, отсюда ее определенная неясность. Полагается, что речь идет о взятии мятежного Льежа войсками герцога Бургундского, устроившего в городе повальную резню, “в назидание прочим”. Бургундский хроникер Ангерран де Монтреле называет цифру в 26 тыс. погибших из 40 тыс. мятежников. Лефевр де Сен-Реми полагает, что погибли 28 тыс. льежцев, Жювеналь дез Юрсен колеблется между 20 и 24 тыс. Наш автор увеличивает потери мятежников до 40 тыс, превосходя таким образом, все остальные оценки.
25
После поражения восставших, герцог бургундский, чувствуя себя победителем, тем более, что у противоположной партии не нашлось нового предводителя, а номинально возглавивший ее 14-летний сын убитого Карл, не мог представлять серьезной опасности, двинул войска на Париж, чтобы наконец-то взять в руки власть. Известие о его приближении вызвало переполох при дворе. На попытки уговорить его распустить войска, герцог Бургундский отвечал, что будет действовать так, как сочтет нужным. Попытки организовать сопротивление, в частности, перекрыть мост через Уазу встретили отпор со стороны парижан. Орлеанистам оставалось бегство. Не желая оставлять в Париже короля, что придало бы власти узурпатора внешний вид законности, королева, бывшая в те времена союзницей орлеанистов, дофин и почти весь двор, спешно переправили короля на другой берег Сены и вместе с ним отправились в Тур.
27
Людовик (Луи) герцог Гиеньский, наследник французского престола, в скором времени умерший. Колетта Бон добавляет, что увозу безумного короля из города способствовала его жена Изабелла Баварская, в те времена державшая сторону орлеанистов и двоюродный брат короля Людовик II Анжуйский, также сторонник орлеанской партии
30
Шарль Кюльдо (Тютэ записывает его имя как Кюль д’О) “хранитель купеческого превотства для короля Франции” — весьма неоднозначная личность. Быстро потеряв популярность у парижан, во время восстания кабошьенов, бежал из Парижа. Вернулся вновь но в 1418 г. был захвачен в Лувре (или если верить Мишелю Пентуэну — в Бастилии), и препровожден в тюрьму Шатле. Бежал вновь благодаря помощи парижского палача Капелюша, вернулся в 1421 г., жил в безвестности в доме на улице Турелль, где тихо скончался между 1435 и 1436 гг. (прим. Александра Тютэ)
31
Гражданской войны, однако, не хотел ни герцог Бургундский, понимающий, попытка добыть власть с помощью силы дискредитирует его как “защитника королевства” ни — в тот момент — орлеанская партия, не имевшая достаточно сил для того, чтобы добиться своего. Посему в Шартре король, к которому время от времени возвращался ясный рассудок, возглавил церемонию, должную примирить враждующих принцев. 9 марта 1409 года в Шартском соборе обе стороны поклялись что в дальнейшем будут “дружить” и “содействовать” королю в управлении страной, после чего Жану Бургундскому было даровано прощение за убийство брата короля. Конечно, ни о каком примирении не могло быть даже речи, однако, временная передышка была достигнута и герцог как победитель, мог вступить в Париж и наконец принять столь трудно доставшуюся ему власть. В сопровождении короля Франции, он торжественно въехал в столицу, бурно приветствуемый парижанами, видевшим в в нем гаранта мира и защитника простого народа.
32
Sergeants du guet — личная стража, сопровождавшая персону сюзерена, вооружались палками для поддержания порядка и разгона любопытных. Иногда на них возлагалась обязанность исполнять приговоры королевского суда.
33
Sergeants de la marchandise — четверо городских чиновников, в обязанности которых входил надзор за поддержанием порядка в портах и набережных, надзор за мельницами и судами, а также за верностью весов и мер, соответствие правилам которых помечалось знаком королевской лилии.
35
Sergeants a verge — досл. “жезловая стража” — призваны были поддерживать порядок в Париже и следить за осуществлением приговоров городского суда.
37
Во время церемонии королевского вступления в тот или иной город, свита сеньора зачастую облачалась в костюмы геральдических цветов — королевские (голубые с золотыми лилиями) или городские (красный и голубой)
38
Мужской шаперон — средневековый головной убор, похожий на тюрбан или петушиный гребень. В дополнение к костюму, шаперон при королевском въезде в город также должен был быть геральдических цветов.
40
Bassins — “тазы”, игра на тазах и кастрюлях — одна из форм средневекового выражения праздничного и радостного настроения.