744. Далее, за один бочонок вина [просили] IIII парижских соля, за каждый мюид — VIII бланов.
745. Далее, по причине же подобного возвращения такового[2164], множество горожан претерпели от англичан великое зло, большая часть из таковых лишилась голов, другие же — высланы были прочь, третьи — спаслись бегством, лишившись всего своего достояния.
746. Далее, во вторник на XIX день августа во Дворце преставилась мадам Мария из Пуасси, и умерла по причине эпидемии[2165], смерти же ее сопутствовали весьма поразительные обстоятельства, ибо как то оказалось, медики, вскрывшие тело таковой, дабы его приготовить к погребению, в соответствии с тем, как то полагалось подобной даме[2166], стали жертвой таковой же эпидемии и умерли в скором после того времени[2167].
747. Далее, она доставлена была в аббатство Пуасси, и там предана земле весьма почетным образом, как то и полагалось подобной даме.
748. Далее, таковая же дама была дамой весьма высокородной, ибо приходилась дочерью королю[2168], сестрой королю[2169], и теткой королю по браку отца его[2170], и госпожой монахинь[2171], что в Пуасси.
749. Далее, ни король, и никто из сеньоров не появлялся в Париже, словно бы таковые обретались в Иерусалиме, и по таковой же причине в Париже была великая дороговизна[2172], ибо ничего невозможно было доставить [в город], не будучи вынужденным платить отступные деньги, или же быть ограбленным разбойниками, каковые засели в крепостях вокруг Парижа[2173], и посему же в день Св. Мартина Зимнего по окончанию сева[2174], за добрую пшеницу просили VII с половиной франков или даже более того, за ячмень же — VI франков за сетье, за горох и бобы — VI франков, за малую бочку доброго красного вина — IIII или же V франков, за ливр соленого масла — IIII парижских соля, за ореховое масло — XVI бланов, за конопляное — столько же, и к празднику Св. Климента[2175] поросят не было вовсе, по причине отсутствия короля, не заботившегося о Франции вовсе, но обретавшегося постоянно в Берри[2176], стараниями дурных советников, при таковом состоявших.
750. Далее, в таковом же году орехи уродились весьма хорошо, при том, что за секстье просили IIII блана, ибо парижские купцы прятали к себе на чердаки[2177] все, что могло храниться долго.
751. Далее, в таковом же году капитаны Дрё, Шевреза[2178], и часть людей, при таковых состоявших, явились в Париж, дабы принести присягу коннетаблю, тогда как прочие, того не пожелавшие, отбыли в Руан[2179].
752. Далее, бывшие в Монтаржи[2180] пожелали поступить сходным же образом[2181], и таковые же три крепости отданы были [французам].
753. Далее, Монтаржи в прежние времени был потерян[2182], и посему за возвращение такового [города] пришлось весьма дорого заплатить, каковые же деньги, высокородный сеньор, должный их передать, использовал для игры в кости[2183]. Таковым же образом всем и управляли, таковые же [крепости] сдались на последней неделе октября-месяца тысяча IIIIc XXXVIII года.
754. Далее, смертность была столь высока[2184], что в одной только богадельне в Париже скончалось до пяти тысяч человек, [тогда как в самом городе более XLV тысяч], равно мужчин, женщин и детей, ибо случись смерти проникнуть в дом, она забирала с собой наибольшую часть людей, в особенности же самых сильных и самых молодых.
2166
Имеется в виду обряд бальзамирования, которому обязательно подвергались принцы и принцессы крови.
2167
Любопытное свидетельство того, что наш автор не подозревает о контагиозности чумы — хотя для многих его современников это уже не было секретом.
2170
Теткой королю Генриху VI со стороны его матери — Катерины Валуа, младшей сестры Марии.
2171
Аббатисой. В настоящее время этот тезис оспаривается, в частности, Колетта Бон указывает, что настоятельницей монастыря в Пуасси в это время была Иоланда де Норри.
2172
Скорее, причиной дороговизны был неурожай зерновых, как о том свидетельствуют финансовые документы того времени.
2173
Т.е. солдатами крепостных гарнизонов, состоявших на французской или же английской службе. И те и другие не отказывались пополнить свои карманы за счет мирного населения.
2174
11 ноября. Закончился сев озимых, и соответственно, для этого израсходована была часть зерна.
2178
Крепости, о которых идет речь, были выкуплены у англичан за деньги (что представлялось делом куда более выгодным и менее разорительным, чем осада). В частности, за Дрё было заплачено около 60 тыс. золотых франков. По некоторым данным, для того особенно постарался прежний, французский капитан Дрё, Тибо де Шарм, который оказался в английском плену в 1436 или 1437 году, когда англичанам удалось застать врасплох крепостной гарнизон, и после того терпеливо уговаривал своих хозяев уступить французам крепость за деньги.
2179
Часть людей из крепостных гарнизонов, во главе с капитанами, пожелала перейти на французскую службу, и в том присягнула Ришмону. Все прочие получили возможность беспрепятственно удалиться в столицу Нормандии, которую продолжали в это время удерживать в своих руках англичане.
2180
Крепость Монтаржи была захвачена англичанами врасплох, во время осады Орлеана, когда внимание гарнизона было полностью приковано к тому, что творилось в соседней крепости.
2181
Английским капитаном Монтаржи был известный в то время искатель приключений по имени Франсуа де Сюррьен, прозванный Арагонцем.
2182
Виной тому полагали королевского фаворита Жоржа де ла Тремойля, в самом деле, куда менее заботившегося о войне против захватчиков, чем о сохранении полюбившегося кресла.
2183
Неизвестно, кто именно имеется в виду. Колетта Бон предполагает, что речь идет о Жане де Дюнуа, Орлеанском Бастарде, назначенном капитаном освобожденного Монтаржи. Однако, известно, что Дюнуа пользовался громадным авторитетом и среди горожан, и среди солдат, так что если подобный слух действительно существовал, он циркулировал в узком кругу — возможно, исключительно в Париже, как обычно недовольном тем, что деньги тратятся не на его процветание, но на некие малопонятные цели.
2184
Речь идет об эпидемии бубонной чумы 1437-1438 года, особенно свирепствовавшей среди населения Парижа, и без того ослабленного недоеданием. Если верить хронисту Шартье, болезнь унесла около 50 тыс. человек, иными словами, в Париже скончался каждый четвертый житель, Жан Мопуэн, также в это время ведший дневник, указывает, что ситуация была столь катастрофической, что в Париже запрещен был в знак траура колокольный звон. Впрочем, к октябрю, и тем более к зимним холодам, эпидемия пошла на спад, и наконец, полностью прекратилась.