82. Далее, на той же сказанной неделе, герцог Бургундский уехал прочь из Парижа, собираясь, как то утверждали, устроить свадьбу одной из своих дочерей, но таковому не случилось быть[331].
83. Далее, в пятницу на XV день сентября тысяча IIIIc и XIII года снят был с виселицы труп мерзкого предателя Колине де Пюизо, каковой раннее продал [арманьякам доступ на] мост Сен-Клу; в то же время IIII части тела, ему же принадлежавшие, [сняты были] с ворот. И хотя он скорее заслужил дабы [труп] его швырнули [в огонь] или отдали на съедение псам, чем захоронили в освященной земле, хотя и был от рождения крещен[332], но мерзкие арманьяки, носящие перевязь поступили в том по своей воле.
84. Далее, в следующий за тем день Св. Матфея вновь открыли ворота Сен-Мартен[333], каковые ранее заложены были камнем были ранее по приказу носящих перевязь, а теперь их же волей каменную кладку сломали, каковые [носящие перевязь] ныне были у власти, никто же не смел им ни в чем перечить. За X или XII дней [до того] от должности был отставлен купеческий прево, иными словами, Андрэ д‘Эпернон, и вместо него назначен Пьер Жансьен, каковой весьма презирал мелкий люд[334], таковое же назначение произошло происками носящих перевязь, каковые водворили его в должность, не потрудившись соотнестись с правом.
85. Далее, на XXV день сентября, тысяча IIIIc и XIII года, Ле Борнь де ла Эз их происками смещен был с должности парижского прево, и парижским прево на его место определен был некий Андрэ Маршан[335], сам носивший перевязь. Таковым образом, никто из бывших на королевской службе, назначенных на таковые должности распоряжением герцога Бургундского, не смог сохранить свое место, и не получил за свою службу никакой благодарности[336]. Они же приказали глашатаям на Крытом рынке в субботу громко объявлять о мире, все же низменные земли наводнены были их солдатами. Таковыми же посулами и лестью им удалось ныне склонить на свою сторону все городское управление. Эти же чиновники во времена, когда герцог Бургундский был в Париже, выражали ему самую пылкую преданность, ныне же воспылали к нему такой ненавистью, что и себя и свое достояние отдали бы за то, чтобы уничтожить его самого и всех, кто держал его сторону. Ныне же никто, какового бы звания ни был, не смел возвысить голос в его защиту, чтобы тотчас не оказаться в тюрьме, едва они о том бы прознали, или же поплатиться огромнейшим штрафом или ссылкой. И даже юные дети, каковые в прежние времена распевали песню, специально о нем сложенную[337], в каковой же песне говорилось:
И тех сказанные арманьяки, носящие перевязь, втаптывали в грязь и терзали без всякой пощады[338]; никто же ныне не смел прямо взглянуть другому в лицо или заговорить с ним посреди улицы, столь велик был повсюду страх перед их жестокостью, и вместо того норовили через слово заявить «Мерзкий предатель, бургундский пес, если вы не поплатитесь всем что имеете, я прокляну Бога!»[339].
86. Тогда же король был по все время болен, и заперт в своих покоях[340], они же теперь удерживали в Лувре его старшего сына, каковым был герцог Гиеньский, ранее взявший в жены дочь герцога Бургундского[341], и следили за ним столь бдительно, что никто кроме их самих равно днем или ночью, не мог сказать ему ни слова[342], каковые события ввергли парижских бедняков в великое уныние и сердечное сокрушение, у них же теперь не было заступника, могущего возвысить голос в их защиту, и ничего с тем поделать было нельзя. Таковым образом сказанные арманьяки, носящие перевязь, и управляли [городом] в течение всего октября, ноября, [декабря] и января тысяча IIIIc и XIII года[343].
331
Герцог Бургундский, понимая, что игра проиграна, предпочел уступить город соперникам и уехал прочь, надеясь собрать новое войско для продолжения борьбы. Его отъезд датируется 22 августа, в Лилль он прибыл 29-го.
332
В римской версии Дневника «хотя по родству имел на то право», т. е. родители обеспечили ему право захоронения.
333
Автор ошибается. День Св. Матфея приходится на 21 сентября, ворота были открыты для проезда 16-го.
334
Пьер Жансьен уже занимал должность купеческого прево в 1412-1413 гг. Кабошьены ставили ему в вину «чрезмерное честолюбие», на что, по мнению Колетты Бон, и указывает автор.
335
Андрэ Маршан пробыл на этой должности до ноября 1415 года, несмотря на то, что ее усиленно оспаривал у него будущий убийца Иоанна Бесстрашного Таннеги дю Шатель.
336
Каждая смена власти знаменовалась полной переменой всех должностных лиц, что вызвало неразбериху в управлении и лишь усиливало финансовый кризис. Отставленные сторонники герцога Бургундского, как правило, бежали во Фландрию, арманьяки — на Луару.
337
Песенная агитация — характерная черта Средних веков. Как правило, это было занятие для старших детей и подростков — т. к. по предположению Колетты Бон — юных гаврошей было непросто догнать, и потому рисковали они значительно меньше взрослых.
338
Убийство или мучительство ребенка даже в те достаточно жестокие времена считалось особенно тяжким грехом. Именно потому Горожанин спешит обвинить арманьяков в подобном варварстве.
339
Из страха перед возможным восстанием, арманьякское правительство запретило любые собрания.
340
Для короля Карла приступы буйного помешательства время от времени сменялись просветлениями, но чем дальше прогрессировала его болезнь, тем реже и короче становились периоды, когда он сохранял ясный рассудок. Будучи не в себе, король становился буйным и опасным для самого себя и окружающих — рвал свою одежду, бил посуду, ломал мебель, избивал до полусмерти жену, крича, что не знает, кто она такая. Доходило до того, что мыть монарха и стричь ему ногти должны были несколько дюжих лакеев, надевавшие кирасы под ливреи.
342
Этот момент подтверждается и другими источниками. В начале войны потенциальный победитель за малолетством наследника становился безраздельным владыкой страны — более того, борьбу за власть вели между собой ближайшие родственники короля — брат и дядя, которые по династическим законам действительно имели первоочередное право на регентство в случае «неспособности» монарха. Однако, в 1413 году наследник уже вошел в пору совершеннолетия, в то время как во главе обеих партий не осталось никого, способного оспорить у него по старшинству или близости к трону «законное право» на управление страной. Потому оставалось лишь одно — удерживать и короля и регента в качестве пленников, от их имени управляя страной. Именно этой политике следует граф д’Арманьяк, ее же придерживался ранее и герцог Бургундский.
343
Во времена Горожанина счет лет велся от Пасхи, потому годы, которые он указывает порой не совпадают с современными.