У нас брюшной тиф — температура до 102 — стоило ли? Не знаю. Итак, до свидания…
В.В.
44. 3 сентября 1927 года
Родмелл
Милый Литтон!
До меня дошел слух — через Нессу и Рэймонда, — что вы нездоровы. Надеюсь, это неправда; но если правда, то, пожалуйста, встряхнитесь и немедленно поправляйтесь. Если у вас бессонница, то попробуйте эль (Audit); он очень эффективен, от него не бывает дурных последствий, и любой из ваших университетских приятелей, которых у вас наверняка миллион, принесет его вам. Еще я рекомендую вам «Тайны Удольфо»[405], благодаря им впадаешь в мечтательный транс, который очень освежает: иногда в помощь и миссис Радклифф. У нее грандиозные пейзажи. Вечерами я люблю слушать тихую музыку, и я в самом деле думаю, что Джейн Остин писала бы гораздо хуже, если бы не следовала примеру Радклифф. Это вы можете приписать, вместе с другими известными моими грехами, моей несчастливой романтичности — ничего не поделаешь. Более того, я ничего не хочу делать. Я приблизилась к той черте в своей жизни, когда ничего не хочу исправлять.
Как раз об этом я говорила вчера Шеппарду в Тилтоне, когда мы собирали кости Мэйнардовой куропатки […] Потом мы замечательно развлеклись в новой «Галерее» вместе с местной публикой. Полуголый Шеппард, плотно обернутый в красный шелк, весь до головы в разноцветных подвязках, в совершенстве изображал мисс Т; Мэйнард был пьян и неприличен так, что у меня нет слов, когда задирал левую ногу и пел песню о женщинах. Лидия изображала королеву Викторию, танцующую перед бюстом Альберта. Что подумали о нас местные жители? Жаль, вас не было, — кстати, вспомнила, что мы много говорили о вас за обедом, некоторые были за вас, а я, естественно, против; кто-то сказал, что у вас положительное влияние, а Шеппард и я стояли на том, что ваше влияние исключительно порочное. Я сказала, если вы капнете солью на улитку, она превратится в пену. Литтон — соль; Шеппард — пена. Он сказал это, как бы суммируя, уверенно и без горечи, всю свою неудавшуюся жизнь. Круглолицый невинный Тэйлор тоже был там и, кажется, воспринял все очень серьезно.
Все остальные новости связаны с машиной. Мы почти целый день разъезжаем по Сассексу; засыпаем после обеда; посещаем руины; размышляем рядом с засыпанными рвами, которых тут великое множество; удивляем полковников — здесь такое в новинку. Не понимаю, как мы до сих пор обходились без автомобиля? Большая часть викторианских ужасов объясняется тем, что люди ходили пешком или ездили на крепких потных лошадях.
Вы знаете историю Л.Э.Л.? — поэтессы, которая покончила с собой, как говорят одни, и, как говорят другие, была убита? Ваша хемпстедская подруга синий чулок — Энфилд — написала о ней книгу, которую мы собираемся опубликовать. Было бы замечательно, если бы милые преподаватели в очках и их ученицы не мнили себя Литтонами Стрэчи и не пытались это доказывать! Однако я уже не в первый, не во второй и не в третий раз сокрушаюсь об этом. Ради бога, напечатайте поскорее вашу Бетси[406] и утрите им всем нос. На французском дела обстоят получше: я читала Моруа, написавшего о Дизраэли.
В Ашеме начали цементные работы. Железная дорога пойдет за полем, и у нас будет один мел. Как вам это нравится? Что будет с нами? Неужели придется мигрировать на юг Франции? или в Рим? или куда?
[G.] был тут в конце прошлой недели, весь отполированный и угодливый; должна сказать, было бы высокомерием говорить о его носе, о его одежде, о его современном облике, который кажется мне чудом, словно он побывал на официальном ланче, которого еще не было. Все же — все же он очень умен, как говорил старый Змей, — в прежние времена, когда он навсегда заклеймил многих из нас, — это единственное, что имеет значение. Роджер тоже был тут со своей новой идеей насчет внешней политики лорда Солсбери, которой довел Леонарда едва ли не до ярости. Он обсудил с нами метеорологию и отправился в Виши […]
На следующей неделе приедет Морган[407], потом Дэди как-нибудь; и все же я надеюсь повидать вас, если вы в Чарльстоне.
Мне бы хотелось, чтобы вы посмотрели, как я еду в автомобиле по Истборнской дороге со скоростью 50 миль в час.
Леонард передает привет.
Ваша В.В.
45. Рождество [1928 год]
Лондон
Милый Литтон, для меня было большой радостью получить ваше письмо. Я так боялась, что наговорила одних лишь банальностей. Ведь не получается сказать ничего существенного — все было каким-то нереальным.