Вернулась она довольная по уши.
— Мама, ну там и приключения! Они объявили тревогу из-за того, что одной старушке показалось, что ее друг проглотил кусочек трута. Вызвали «скорую», врача, стали носиться, искать пособие по оказанию первой помощи, спорили, надо ли, чтобы его вырвало, или нет. В итоге оказалось, что это была шоколадная конфета. Смотрительница еще долго не могла прийти в себя. Она говорит, что в «Мэйфилде» не соскучишься.
— А бабушка как?
Шарлотта достала из пакета фотографии.
— Удивительно. Она так оживилась, мама, знаешь, у нее как будто свет зажегся внутри. Мы проговорили долго-долго. Я столько интересного узнала.
Она вытащила из конверта несколько снимков и разложила их на столе. Я посадила Уильяма на ковер и вернулась смотреть фотографии.
— Это их свадьба.
— Я так и думала.
— Да, но ты посмотри на ее шляпку! Такие поля, что почти лица не видно. А это у нее тот же медальон, который она сейчас носит?
— Наверное. Гляди, каким мой отец щеголем смотрится с бутоньеркой. Просто ужасно, что он так рано умер.
Я взяла фотографию, поднесла ближе к свету. Мой папа, каким я его знала, был усталым, страдающим одышкой. А тут — крепкий молодой человек, только вступающий в жизнь.
— А ты знала, что он был помолвлен, когда она с ним познакомилась?
Я с удивлением опустила фотографию на стол.
— Нет. Она никогда об этом не говорила.
— Правда! Она его увела. Можешь себе представить — наша бабушка, оказывается, была соблазнительницей! — С притворным осуждением Шарлотта покачала головой.
— Наверно, она его очень сильно полюбила. — Я вспомнила свой свадебный альбом, засунутый с глаз долой в шкаф. — И не зря. Они сорок лет прожили счастливо.
— Просто фантастика! — Шарлотта вытащила следующую фотографию: бабушка в длинном пальто, девушки в передниках и крепкий мужчина со свисающей из жилетного кармана цепочкой от часов, все стоят перед древним автобусом. — Бабушка сказала, что это туристический автобус. Они называли его «Свистящий Руфус», ездили на нем в Блэкпул и Саутпорт. Только она не помнит, что это за люди.
— Похожи на школьников, отправляющихся на пикник. Стой, ей тут лет восемнадцать, значит, она уже бросила школу. Это, должно быть, рабочие с фабрики. Она всегда говорила, что была там счастлива. Только у них почему-то невеселый вид. Видимо, счастье относительно…
Но Шарлотта меня не слушала.
— А эту ты видела? — Она достала выцветшую, пожелтевшую и потрескавшуюся фотографию четверых человек, слева направо: девочка с локонами, стоит, скрестив руки на груди; строгая старушка в черном шелковом платье и сабо с изогнутыми подошвами; мальчик, чуть помладше девочки, в неловкой позе стоит в темной кофточке с матросским воротником; и красивая, чем-то обеспокоенная женщина лет двадцати пяти, сидит на стуле с прямой спинкой, а на белой блузке овальный медальон. — Знаешь, кто это?
Мы склонились над фотографией, разглядывая лица. Только мальчик улыбался, как будто энергия юности так и била через край.
— Это бабушка, — угадала я и указала на девочку. — А рядом с ней ее бабушка.
— Да, Флорри Марш. Я там сзади подписала. Выглядит суровой. Женщина помоложе — это бабушкина мать Полли. А грустная потому, что бабушкин отец то жил с ними, то не жил. В тот момент, когда была сделана эта фотография, он жил с какой-то бабой в Чорли.
Полли выглядела смертельно усталой.
— Бедняжка. Неопределенность хуже всего. Это так унизительно. А в те дни — вообще кошмар. Мне бабуся никогда об этом не рассказывала. Наверное, стеснялась.
Но я чувствовала: там что-то было не так. — Я указала на мальчика. — О, кажется, знаю, кто этот ангелочек. — Его темный костюм по всей длине пересекала белая полоса, залом на фотографии. — Несчастный! Умер совсем еще ребенком!
— Верно. Это бабушкин брат Джимми. Гляди, у него один носок сполз.
— Она о нем что-нибудь говорила?
— Он утонул в канале.
— Правда? Бедный малыш.
— Когда она рассказывала о нем, даже расплакалась. Но я ее быстро утешила, — поспешила добавить Шарлотта. — Рассказала, как Уилл отрыгнул прямо в сумочку Айви. Бабуля тут же развеселилась.
Мы сложили фотографии. Шарлотта запихнула их обратно в конверт.
— Знаешь, что я придумала? — сказала она, закрывая крышкой обувную коробку. — Я возьму магнитофон и запишу бабушкины рассказы. Это ведь так интересно! Как раньше жили, и все такое… И Уилл, когда вырастет, сможет их послушать. История нашей семьи.