Никогда не говорите: «Хуже не будет». Будет.
Я проснулась от страшного грохота. Сбрасывая остатки какого-то очень жаркого сна, выпуталась из одеяла, надела халат (А вдруг влезли грабители? Впрочем, я знала, что это не так) и поспешила вниз.
В гостиной было темно, но из кухни доносились какие-то звуки. Я открыла дверь и зажмурилась от яркого света.
— Чем ты тут занимаешься? — спросила я бабушку, хотя прекрасно видела, что она делает. Бабуся выгребала все из шкафчиков, сваливала на пол пластиковые контейнеры для еды. У ее ног стояли шесть банок с лососем. — Ты что, проголодалась?
— Я ищу ключ.
— Какой еще ключ?
— От задней двери. Черт, и тут нет! — объявила она. Крышка от очередного контейнера полетела на пол. Бабуля в изнеможении опустилась на стул.
— Зачем тебе ключ? Что ты собираешься делать ночью на улице, да еще в такую холодину?!
— Надо проверить ящики.
— Ничего тебе не надо. Ты их с утра проверяла. Забыла? Тебе еще Шарлотта помогла.
Дело в том, что ей не дает покоя мысль, что кто-то, покопавшись в наших мусорных ящиках, может найти там конверты с нашими фамилиями и адресом, и тогда… «Что тогда, бабуля? Зачем им эти конверты?» «У-у… Мало ли зачем, — загадочно объяснила она. Нехороших людей много». Это ее так беспокоило, что мы сдались и стали рвать все конверты на мелкие кусочки. Но такие ночные розыски — это что-то новенькое.
— Хватит. Идем спать, а то простудишься и заболеешь. Я с утра все уберу.
— А ящики?
— Мы их уже проверили. Все разорвано. А завтра мусор увезут.
Холод собачий. Времени двадцать минут четвертого, через пять часов мне на работу! И никого не волнует, что у меня не жизнь, а черт знает что!
— Ладно, только уберу консервы.
— НЕ НАДО НИЧЕГО УБИРАТЬ! Иди СПАТЬ. Пусть лежит как есть!
Раньше я часто плакала. До развода. Но теперь — не могу. Вместо слез у меня подступает злость. Бабка не шелохнулась. Я бросилась к ней, рывком подняла со стула. Она теперь совсем маленькая и легкая. Мы пошатнулись, и я ударилась рукой о шкаф.
— Блин!
На меня смотрели ясные, сочувственные глаза бабули.
— Надо перевязать эластичным бинтом.
— Заткнись! — Я еле сдерживалась, чтобы не наорать на нее.
— Тогда попей «Чудо-таблетки доктора Кэссела». Их принимал дядя Джек и выздоровел. А ведь у него была малярия. Подхватил в Месопотамии на Первой мировой войне. Он всегда закрывал окна и двери и камин не гасил. Перед отъездом прислал нам барашка. Мать отнесла его мяснику, чтобы разделал, а тот вернул меньше, чем положено.
— ТЫ ПОЙДЕШЬ НАКОНЕЦ СПАТЬ?!
Она посмотрела на меня. Видно было, что пытается сосредоточиться. Затем придвинулась ко мне вплотную и тихо сказала:
— Ты не имеешь права мне приказывать. Потому что ты не моя дочь. Твою мать звали Джесси. Что, не знала? Ты мне не дочь.
— Ты кончила? Шарлотта, я хочу, чтобы ты кончила.
Над ним самоуверенно ухмылялся Дэвид Бэкхем. У него-то с сексом никаких проблем. Мы лежали под одеялом с логотипом «Манчестер юнайтед» месяц спустя после того первого раза. На улице кричали дети, из-за железной сетки, отделявшей двор Бентамов от соседнего, лаяла немецкая овчарка. У него в доме не тише, чем у нас. Я посмотрела в окно (занавески тоже цветов «Манчестер юнайтед»).
— Снег еще идет? Удивительно, как похолодало. По крайней мере, в снегу наш район становится более-менее симпатичным.
— Ты слышала, что я спросил?
— А? Прости. Конечно. В общем, нет. Но это не важно. Было неплохо.
— Неплохо? — Он перевернулся на спину и уставился в потолок, заложив руки за голову. Под мышками у него были мягкие волосики. Мне нравилось их гладить. — Я хочу, чтобы это было великолепно, потрясающе… ну, сама понимаешь. А у меня такое ощущение, будто…
— Что?
— Не знаю… Будто ты не со мной. Ну, не могу объяснить. Просто все не так, как по телику.
— Чего удивляться? Это же жизнь. — Я легла рядом с ним и посмотрела ему в глаза. — Зато уже намного лучше, чем в первый раз.
Это правда. Во-первых, не больно, особенно теперь, когда я вылечила цистит. К тому же у него дома спокойнее. Не надо вскакивать при каждом шорохе, не надо быстро его выпроваживать, никто не мешает. Мать Пола ушла от них два года назад, а отцу было настолько наплевать на половую жизнь сына, что, как мне кажется, даже если бы мы занимались сексом на ковре в гостиной, он бы ни слова не сказал — лишь бы не заслоняли телевизор.
— Это да. Практика — великая вещь. — Он повернулся и коснулся моей груди. — Супер! — Он принялся водить пальцем вокруг соска, пока тот не поднялся. — Просто чудо! — Положил обе ладони мне на грудь и удовлетворенно вздохнул. — Этак я опять заведусь.