Поиски боеприпасов и медикаментов организовал Станислав Иванович. Он долго доказывал жене Лидии, о необходимости экспедиции на поверхность. Им срочно нужны были лекарства, заболели два мальчика. «В нашем районе несколько больниц. Патрули Ганзы так далеко не забираются. Кто первый нашёл того и тапки», — убеждал начстанции. При чём тут обувь не понимала новоявленная сталкерша, но спросить боялась, будешь лишние вопросы задавать, могут и на станции оставить.
— Тётя Лида, знает, что ты женат? — выпалила Ольга, первую пришедшую в голову мысль.
— Что? При чём тут Лидия?
— Ты никогда не рассказывал о том, что женат.
— Я много о чём молчал, тебя это не касается, — огрызнулся инструктор.
В глазах мужчины девушка увидела боль и слёзы. Господи, он же себя винит в её смерти, поняла она.
— Ты не мог знать, — жива она или нет. Доступ в метро закрыли через несколько часов после начала эвакуации, не войти — не выйти, — тихо произнесла Ольга.
— Что ты об этом можешь знать? — зло рявкнул инструктор.
— Только то, что ты рассказывал! — с обидой произнесла она и отвернулась.
— Я мог спасти её, — прорычал сталкер, и его лицо покраснело от гнева.
— Не мог! На улицах царил хаос. Радиация и болезни убивали людей сотнями, а ещё голод, и…
— Ты повторяешь мои слова, — прошипел он.
Станислав понимал, судьба людей на поверхности предрешена, ни он, ни кто другой ничего для них сделать не мог. Сейчас, как и двадцать лет назад, ему хотелось лишь одного, умереть рядом с любимым человеком.
— Они все тут! — тихо произнесла Ольга.
— Кто? — отрешённо спросил Станислав.
— Письма.
С трудом передвигая ноги, мужчина подошёл к шкафу и взял верхний лист бумаги…
Сталкер просмотрел все письма, даже те на которых остались лишь отдельные слова и буквы. Среди них он нашёл дневник. Прочитав, первую страницу, Станислав понял, что его написал почтальон. Двадцать лет назад тот ходил по улицам и записывал последние мысли умирающих. Старик маялся болями в спине и за день до конца света не успел разнести несколько писем. В то утро он приехал на почту пораньше, налил из принесённого с собой термоса чаю, уселся на стул и сокрушался о своей тяжёлой судьбе. Год назад в автокатастрофе погибли его жена и беременная дочь. Первое время зять ещё навещал его, а потом, придя с какой-то девицей, принёс продуктов, попрощался и пропал. Сорок пять лет почтальон отдал работе, а в итоге люди просто перестали писать письма. Запихивая в почтовые ящики лощёные листы и газеты с рекламными объявлениями, он понял, что стал никому не нужен и в профессиональном плане. Можно было попросить у заведующей разносить пенсии сердобольным старушкам, но он знал, что она ответит: «Михаил Степанович, ну зачем тебе лишняя нервотрёпка, до пенсии рукой подать, вот проводим с почётом, и будешь старушками заниматься». Он прожил долгую жизнь и был весьма неглуп, поэтому всё понимал, молодые делились с начальницей дензнаками полученными, так сказать, на чай. Как понял, всё конец, когда завыли сирены. Бежать некуда, да и зачем. Оставалось одно, доставить вчерашние письма и умереть.
В записях почтальона было несколько строк о его встречи с Мариной. Для него она была мимолётным эпизодом. Вернувшись на почту, он закрыл дверь на ключ, хотя прекрасно знал, что несчастная женщина идёт следом. Даже когда плача и обламывая о край железного полотна ногти, она умоляла впустить её, он остался безучастен. Позже выйдя наружу, он забрал её сумку, а тело оттащил к дороге. Сталкеру захотелось встать, скинуть со стула останки этой твари на пол и растоптать. Превратить его кости в пыль, чтобы даже памяти не осталось. Удержало его лишь присутствие Ольги. Наставник не должен показывать свою слабость. Хватит и одного раза.
Из дальнейших записей Станислав понял, что в сумке находилось прощальное письмо, флакончик лака для ногтей и всякая ненужная мелочь как писал почтальон. Даже умирая, его Мари хотела оставаться красивой. Лак для ногтей стал для почтальона сущей находкой. Именно им он покрыл первое письмо, а после похода в супермаркет, свой проклятый дневник. Сам он считал, что действует по распоряжению Высших Сил, отправляя потомкам изложенные на бумаге страдания очевидцев. Веря, в своё предназначение почтальон до самой смерти мазал письма лаком, а по его щекам текли слёзы…