В этот день, между полуднем и закатом солнца, дом шейха 'Абдаля в местности Асикар[379] стал горд благословенным посещением его счастливым монархом с высшей небесной сферой. Шейх ['Абдал] выполнил [все] обязанности служения [его величеству]. В среду одиннадцатого[380] числа [государь] выступил из Асикара, подошел ко входу в долину Бадхвабдан и изволил [там] остановиться. В этот день наш господин [Тимур] послал принцу дары, чтобы он довел до слуха искренне преданных [ему] людей радостную весть о приближении знамен покорителя мира.
Был четверг двенадцатого[381] числа [месяца раджаба][382], когда утром /195/ его величество изволил остановиться в Кабуле, [проведя] ночное время у устья Джу-и нау[383], который называют Бадам. Этот Бадам представляет собой большой канал[384], который был сооружен благодаря хаканской энергии. Прежние государи не сооружали такого канала; время [еще] не видело что-либо похожее на это среди зеркальных вод, а сфера небес ничего подобного не знала и не располагала сведениями об его особенностях и размерах, чтобы соответствующим образом описать это в словах.
В пятницу [на следующий] день [его величество], покинув берега этого канала, между тремя — пятью часами дня изволил остановиться в местности Банд. Четырнадцатого[385] числа в субботу подошли к подножию перевала X. р. мис.[386]; выступив оттуда, перебрались через этот перевал. В тот день под влиянием случайности времени на благословенной руке его величества появилась опухоль, сопровождаемая столь сильною болью, что по состоянию своего благородного здоровья [его величество] не мог сидеть на коне. У него [от боли] не было ни терпения, ни спокойствия, чтобы благословенной рукой прикоснуться к поводьям объезжающего мир [его] коня. Небо от этого случая /196/ расстроилось, а солнце содрогнулось, Светоносное же утро души и спокойствия [его величества] сменилось темным вечером огорчения и тоски, и горе то село на подол [его] высокочтимого сознания, к чему были две причины: [первая та, что] из Самарканда все еще не было известий о здоровье принцев, [а вторая, что] беспокоящая его боль давала себя чувствовать с наибольшей силой. Вследствие этого у всех омрачился жизненный путь и нагромоздились поводы к огорчению.
По необходимости [его величество] ради покоя поместился в паланкине, который везли мулы. Ту стоянку, на которой произошел этот несчастный случай [с его величеством], называют Нахушак[387]; [по совпадению] тиран-время положило [здесь] основание болезни [его величества] и судьба-притеснительница предприняла [против него] злокозненность. Ночью [в августейший лагерь] прибыл из купола ислама, Герата, нукер от принца Шахрух-бахадура /197/ и довел до ушей величия соответствующие известия. [Его величество] провел две ночи в том месте, пока не унялась болезнь августейшей руки. Успокаивающие государство избранные слуги [его величества] подняли на [свои] плечи тот паланкин, в котором заключался весь мир, ибо место было весьма узкое и представлялось затруднительным передвижение паланкина посредством мулов. В понедельник шестнадцатого[388] числа месяца раджаба[389] счастливый паланкин переправили через перевал. В это место прибыли из Самарканда нукеры царицы, принцев и принцесс и доложили [его величеству] обрадовавшие его вести. Однако вследствие болезненного состояния августейшего здоровья рабы и слуги [его величества] были печальны[390].
От незначительной боли, возникающей у великой царственной личности, нарушается мировой порядок и дела мира приходят в запутанное состояние. Несомненно, что из любого места, откуда бы ни летела пташка повиновения, она держала в клюве книгу молитв [за здоровье государя], из каждого угла, где обнаружился свет снискания милости [монарха], она направлялась к раскрытию мрака и говорила:
390
Параллельно месту со слов “В этот день, между...” и т. д. и до сих пор в тексте дано (стр. 193 — 197) извлечение из рукописи Британского музея.