Настурция целует Дариона
"Здравствуй, мой дорогой дневник! Сколько всего произошло, даже не знаю, с чего начать. Наверное, с кота. При чем здесь кот? Так ведь он меня спас! Васька, фамильяр Яги.
Сижу я, значит, за печкой, слезы горькие лью, о судьбе своей бесталанной размышляю, о мужике холостом, богатом, красивом, с высоким либидо, мечтаю, когда слышу:
- Мурр! Выпить не желаешь?
Смотрю: котяра ко мне за печку запрыгнул. В лапах у него бутыль мутная и кусок сала.
- Совсем Яга моя сдурела на старости лет, - кот открыл бутыль, отхлебнул и протянул мне.
А я что? Я отказываться не стала, у меня же горе! Не каждый день ведьма у меня мужа уводит!
Так что пока Андрюшенька, осьминог похотливый и его новая возлюбленная отношения выясняли, мы с Васькой распили бутыль на двоих. Хорошо живая водичка пошла! А когда закончилась, я решила, что хватит отсиживаться, надо пойти и объяснить им всем, как они неправы!
Васька пытался меня удержать, но я вырвалась из его мягких лап и вышла из-за печки! Ну, держитесь!
Но оказалось, что я опоздала. Явились эти, охотники за вампирами. Ктулху оглушили, Ягу связали, а Дариона в гроб положили и крышку тащат.
- Не отдам! – вот не знаю, что со мной случилось, но так жалко Андрюшеньку стало, что я к нему бросилась, сверху легла, целую его да причитаю: «На кого ты ж меня покинул!»
А эти, охотники, вокруг бегают, меня оттащить пытаются, и все приговаривают: « у нас лицензия, у нас лицензия...»
А Васька вокруг охотников бегает и тоже орет: «Не обижайте девушку, это я виноват! Я ее живой водицей споил!»
Кончилось дело тем, что приехали менты и всех повязали. Потом их отпустили, а мне сорок и один день исправительных работ назначили. За нарушение общественного порядка. Оказывается, охотники на вампиров сумели-таки получить лицензию на отстрел этих самых вампиров, ну и пошли охотиться. А я им, выходит, помешала. Подставила под сомнение извечное право борьбы света и тьмы и все в таком духе. Обвинение из трехсот сорока пунктов состояло, пока судья все зачитал, я уснуть успела, так что всего не помню.
Ах да, чуть не забыла. Наш брак с Ктулху признали не действительным. Почему – я так и не поняла, тоже какие-то местные заморочки.
Прости, дневник, труба зовет. В смысле звонок. Так что прячу тебя под подушку и иду завтракать. А то если опоздаю, до вечера голодной работать придется. Тут с этим строго."
Настурция после побега
Здравствуй, дневник криминального элемента. Пишу, прячась в лесу. Ах, да! Нужно же рассказать все сначала.
Сидела я в темнице, косы плела, принца ждала. Ждала, ждала, ждала... Ну и, как обычно бывает, вместо принца явилась жаба. Кстати, в тот момент Осирьке я обрадовалась больше, чем мифическому принцу. Так я ей и сказала.
А она давай раздуваться! От осознания собственной важности - не иначе. Ну я и сунула ее меж прутьями решетки. Прутья от важности Осирьки лопнули, я подхватила спасительницу на руки и унеслась в бега словно от занудливого ревизора. Уже потом на шее жабы обнаружила записку от Пупса. Друг предупредил, что меня будет искать и Андрюша, и Ктулху, и местная милиция.
Вот и сижу в лесу, думу думаю. Что-то мне уже не особо в этом мире нравится.
Настурция дерется аки Рембо
Дорогой дневник, вот из пня я в тебя ни разу не писала.
Всякое было, и из-под печки, и из-под куста, но вот из пня… а ведь так всё хорошо начиналось. Уж не сглазила ли меня та самая Заусеница, которая цапнула за палец?
Когда я сбежала из столетнего заточения… Ну да, именно столько при пересмотре дела мне вынесли судьи Аскории за невинные шалости. И ведь сама видела, как Ктулху одним щупальцем мешочек с золотом к судьям подталкивал, а другим мне грозил. Вроде как я редкую породу Слизняка Пупырчатого на корню извела. Вроде как я экологический террорист и личность, обладающая излишествами всякими.
А когда меня настигли… Да меня настигли. Причем с трех сторон одновременно. Ну, зато теперь я знаю, что такое не везет и как с этим бороться.
В тот момент я приготовилась отдать Богам душу, но отдать подороже и чуточку поторговаться. Даже простилась с прошлой жизнью, когда была Анастасией Никитичной.Ты бы видел… хотя ты и видел, как я тобой била по клыкам вампиров… По каскам местной милиции… По скользким щупальцам Ктулху…
Удар, поворот, подскок и пяткой в левый глаз. Потом перекат и подсечка. Два раза по клыкам и уход с линии атаки. Я была неповторима. Последний раз я так дралась в женском туалете, когда мы с подругой делили мальчика из нашей группы.
Но, когда я начала сдаваться и почти упала, тогда на полянку с воплем приземлился странный деревянный человечек. Он закрутился на пятках и пошел крутить расставленными руками, как заправский вертолет. Я никогда не видела, чтобы от ударов так далеко отлетали. Шаолиньские монахи обиженно курят в сторонке и читают вполголоса мантры. Бедный Андрюша, мне даже стало его жалко – ему придется новую челюсть вставлять.
А когда деревянный человек ещё и все щупальца Ктулху отдавил, то в этот миг я поняла, что поживет ещё Настурция. Поживет и попишет в тебе, мой дорогой, разлохмаченный дневник. Прячусь теперь в доме-пне у деревянного человека-Лешего. Он ушел за едой, но обещал скоро вернуться.