– В один прекрасный день мы придем, а вы тут валяетесь в обнимку по всей комнате... – припечатала нас Сьюзи.
– Людям, живущим в стеклянных домах, не стоит швыряться камнями, – осадил ее Толстый Пол, а потом добавил: – Особенно лесбиянкам вроде тебя – ты ведь занималась этим с другими бабами.
– Ну наконец-то! Я очень довольна своей сексуальной жизнью, благодарю. Похоже, я тут такая одна-единственная. Потому что вы все – унылое стадо пидорасов!
– Ты остановись на чем-нибудь одном! Или мы стадо расистов, или стадо гомосеков! Вряд ли мы можем быть и теми, и другими, – сказал Дон.
– Ты сделал те страницы? – огрызнулась Сьюзи, демонстрируя свою власть и давая понять, что недовольна участием Дона в общей беседе.
Дон не ответил. Он на мгновение задержал на ней взгляд, потом скрипнул зубами и вернулся к работе. Он не ответил на вопрос, хотя Сьюзи ответ и не требовался – ей лишь нужно было поставить его на колени. Все мы это видели и переживали за Дона.
Вернувшийся из туалета Пэдди, который, единственный из нас, занимал равное с ней положение, спросил у Сьюзи, почему она вечно делает втык Дону, а Хейзл все сходит с рук.
– Спите вы вместе, что ли? Если да, то не надо этого так выпячивать!
Хейзл, которая до сих пор оставалась более или менее в стороне, принялась все отрицать.
– Как можно быть такими любопытными! Конечно, нет, придурок несчастный! Чего вы все до меня докопались? Я вам ни слова не сказала, каждый раз одно и то же, онанисты недоразвитые...
Она разорялась еще некоторое время, а я не мог не заметить уязвленного выражения на лице Сьюзи, для которой такая бурная реакция выглядела хуже пощечины. Этого-то Пэдди, судя по всему, и добивался.
– ... трахайтесь сколько влезет, а меня увольте! – не унималась Хейзл, словно от этого зависела вся ее жизнь.
Так-так, что-то там должно быть. Я решил при случае попытаться и все у Хейзл выведать (при помощи алкоголя, когда она зайдет в паб).
– Эй, что-то тут не так! – сказал Пэдди. – Я-то не против. Как говорится, живи сам и дай жить другим. Будь я бабой, я бы, возможно, тоже стал лесбиянкой.
– Я не лесбиянка! – настаивала Хейзл.
– Как и я, – откликнулась Сьюзи.
– Ну ладно, бисексуалка. Какая разница?
– Разница есть. Я не то и не другое – я просто сплю с кем хочу. Зачем исключать из своей постели половину населения?
– Я так и понял, – перебил ее Мэтт.
– Знаете, на вас жалко смотреть! Как с такими узкими взглядами можно работать в порнографии?! Чем вы лучше тех идиотов на стройках и фабриках? Самые настоящие консервативные неандертальцы! – говорила нам Сьюзи. – Интересно узнать, что такого страшного в том, чтобы переспать с другим мужчиной? Только без всяких там пистолетов и миллионов.
– Отвали... – сказал Пэдди, закуривая.
– Да почему? Почему "отвали"? Вы хоть задумывались, как это? Я серьезно! Задумывались? Вам что, совсем неинтересно? Хоть чуть-чуть?
– Ни капельки, – ответил Мэтт, которому вторило всеобщее "исключено!".
– Как вы можете знать, что вам это не нравится, если вы ни разу не пробовали?
– Это вам, лесбиянкам, хорошо. То есть, извините, не лесбиянкам, а би-как-вас-там. Вы только почем зря друг дружку вылизываете, а нам будут вставлять в задницу большой-пребольшой... Да-да, он самый, – объяснил Пэдди.
– Ага, большой и черный! – крикнул я со своего места.
– Ну и что? У мужчин там главная эрогенная зона. Попробуйте, и вам обязательно понравится.
– Говоришь со знанием дела, да? – спросил Пэдди.
– У нас не так. Главная эрогенная зона у женщин находится в другом месте.
– Хорошо устроились! – сказал Мэтт. – Значит, пока мы все запасаемся снадобьями от боли в жопе и утираем слезы, вас где-то там, среди полей, нежно похлопывают по локтю.
– Это вовсе не так больно, – подняла голову Мэри.
– Мэри, ты ведь не...
Джеки даже выговорить не могла столь ужасное предположение.
– Ага, обожаю. А что, ты ни разу не пробована?
– Не пробовала и не собираюсь. Какой ужас! У этого места совсем другое предназначение!
– Как и у рта, но мне и туда нравится!
– Эй! Мэри – это вечеринка в одном теле! – выкрикнул Толстый Пол, а я вспомнил о предложении Говарда и Клэр. – Давайте заныривайте!
– Всегда рада! – хихикнула Мэри.
– Вот видите! У вас двойные стандарты! – продолжала нудеть Сьюзи. – Мэри может, а вы даже попробовать не хотите!
– Поостынь, – сказал Хассим. – У меня была как-то баба, которая так и сделала, пока мы с ней трахались. Она все время засовывала мне в задницу палец и приговаривала, что мне понравится. В конце концов я ей разрешил.
– А... Ну и как? – спросил Пэдди.
– Как если бы кто-нибудь засунул палец тебе в задницу, – ответил Хассим.
– Понятно... – задумчиво кивнул Пэдди.
– При чем тут палец? – возмутилась Сьюзи. – Ничего общего.
– На ней были перчатки для игры в крикет, – подсказал Дон, чем привлек сердитое внимание Сьюзи.
– Будь добр! У нас серьезный разговор.
– Небольшая поправка, – вклинился Пэдди. – Это у тебя серьезный разговор. Все остальные валяют дурака.
– Да! Да! – Ее терпение стремительно иссякало. – Знаете что... Не понимаю даже, из-за чего я так разволновалась и зачем трачу на вас время! По-моему, вы вообще не способны на серьезный разговор, поэтому-то ничего у вас в жизни не получится! Вы превратитесь в жалких одиноких стариков, с которыми никто не захочет общаться, потому что вы не можете быть серьезными!
Это и есть женская логика. Кажется, я уже сталкивался с чем-то подобным... Точно! В разное время, с разными девушками. Насколько я понял, имелось виду следующее. Раз мы целыми днями валяем дурака, прикалываемся и хохочем, то никто не захочет уделить нам и минутки, заранее зная: серьезные, важные темы ("чувства", "отношения", "надежда на будущее") будут забыты ради шуток о рукоблудии. Мы не хотим смотреть на холодные истины прямо и трезво – чему же тут учиться? Ведь окружающим нужна правда, нужны ответы на всякие вопросы...
Я все понимаю и уже почти соглашаюсь, меня останавливает только одно. Сотни и сотни тысяч парней в этой стране – и на севере, и на юге – проводят жизнь, как и мы, в дурацких разговорах. Значит, нам будет с кем поговорить, разве не так? Нам не придется сидеть за кухонным столом и обсуждать проблемы воспитания детей со всякими безрадостными брюзгливыми тетками. Вместо этого мы отправимся в паб, где будем с утра до вечера разыгрывать друг друга или болтать о футболе. А мне большего и не надо.
– Зачем тебе серьезные разговоры? Что в них такого замечательного? – спросил Пэдди. – Мы ж тут не рак лечим, елки-палки, а порножурналы издаем! Чего страдать-то? Ничего ты этим не добьешься. Встряхнись! Радуйся жизни, пока дают! Нам и так будет о чем побеспокоиться – не пройдет и нескольких лет, вот увидишь...
– Правда? И о чем же? – поинтересовался Мэтт.
– Ну, старость там, болезни, третья мировая война... Все это грядет, так что незачем высматривать, о чем бы таком пострадать. Оно само нас найдет.
– Нас ждут неприятности именно потому, что их никто не хочет обсуждать! Все очень заняты шутка-ми, а серьезные вопросы остаются без внимания! – воскликнула Сьюзи.
Она словно не могла поверить, что мы не в состоянии понять столь элементарные вещи!